– Ружье или не ружье, но я сомневаюсь, чтобы это было вашим привычным напитком, кузен. Я принес тебе настоящий лимонад. Возьми.
– Это больше похоже на лимонад, – согласился Филипп, принимая из рук Рауля высокий стакан с шипящим желтым напитком. – Мадемуазель, хотите немного моего настоящего лимонада?
– Выглядит чудесно, – сказала я, – но мне не хотелось бы обижать твоего кузена.
Рауль, ухмыльнувшись, подал мне бокал шампанского:
– Не думаю, что вы привыкли к этому, но не могу же я сделать залогом вашего обета что-нибудь другое.
– Залогом обета? – спросил Филипп. – А что это такое?
– Это когда клянутся, – ответила я. – Дают обещание.
– А сейчас тост, – сказал Рауль, поднимая бокал, так что в тысяче пузырьков словно заплясали языки пламени. – Встань, Филипп, чокнись с мисс Мартин, потом со мной… а теперь выпей за наши обеты и за то, чтобы мы их соблюдали как можно дольше.
Филипп, удивленный словами Рауля, послушно отпил лимонада, потом нерешительно перевел глаза с Рауля на меня, посмотрел вниз, на поднос, который официант поставил на низенький столик перед камином.
– А когда мы начнем наш пир?
– Прямо сейчас, – решительно сказала я и уселась на кровать.
Даже без царицы всех лимонадов это был самый чудесный пир. Празднование нашей помолвки, состоявшееся в спальне моего питомца, при лунном свете, в отблесках огня, жарко пылавшего в камине, – для меня это был такой же волшебный праздник, как пир, устроенный Порфиро для Модлин в канун Дня святой Агнессы сотни лет назад. Но еда была намного лучше. Не помню, ели ли вообще что-нибудь влюбленные в святую Агнессу, но мы с Филиппом уничтожили устрашающее количество деликатесов, которые щедрая рука Рауля положила на поднос.
Он сделал весьма удачную попытку принести «всего понемножку». Помню, там были тоненькие ломтики поджаренного хлеба с холодной, истекающей маслом спаржей; мясные раковинки с начинкой из безе, вкуснейшей смеси крабов и чего-то еще; хрустящие пирожки, пузатые от начинки из жареных грибов, цыплят и омаров; булочки с миндалем; небольшие запотевшие бокалы с чем-то вроде клубничного джема с ликером; покрытые нежным пушком персики, сверкающие в гнездах из темных листьев; виноград, замороженный с сахаром, обволакивающим ягоды корочкой, блестящей в лунных лучах, как россыпь алмазов.
Мы с Филиппом ели, издавая радостные восклицания, болтали конспиративным шепотом. Рауль, сидя в непринужденной позе в кресле у огня, курил и пил шампанское, созерцая наши восторги снисходительно и немного свысока, словно мы с Филиппом были ровесники, а он – добрый дядюшка, с удовольствием наблюдающий за тем, как мы наслаждаемся.