– Послушай, Филипп, я не буду тебя ругать. Просто хочу знать. Оно было противное на вкус или что-нибудь в этом роде?
– Нет. Вообще-то, не знаю. – Снова взгляд искоса, потом внезапный порыв откровенности: – У меня осталась с прошлой ночи та бутылка, и я ее спрятал. Я не стал вам говорить…
– Бутылка? – удивленно спросила я.
– Ну да, – ответил Филипп. – Этот замечательный лимонад. Я выпил лимонад вместо какао. Он уже выдохся, но все равно был вкусный.
– Ты… не сказал мне об этом, когда я пришла, чтобы сделать какао.
– Ну, – заметил Филипп, – я не хотел вас огорчать. Ведь вы всегда сами варите какао и… что с вами?
– Ничего, ничего. Ох, Филипп!
– В чем дело, мисс Мартин?
– Думаю, я просто устала. Вчера очень поздно легла, а сегодня еще не ложилась.
– Вы на меня не сердитесь?
– Нет, не сержусь.
– Почему вы сегодня не ложились?
– А теперь слушай меня, малыш. Ты знаешь, что твой дядя Ипполит возвращается завтра… нет, уже сегодня?
Лицо мальчика осветилось радостью, словно солнечный луч озарил речную гладь, и вдруг меня охватило глубокое чувство покоя. Кажется, мы все-таки доберемся до тихой гавани после шторма.
Филипп спрашивал быстрым взволнованным шепотом:
– Когда он приезжает? Почему он возвращается? Кто вам сказал? Когда мы с ним встретимся?
– Для этого я и пришла к тебе, – сказала я, как будто это было вполне естественным и разумным поступком. – Подумала, что мы можем уйти сейчас же. И чем скорее, тем лучше, – неловко закончила я, чувствуя, что мои не до конца продуманные объяснения замирают у меня на губах под внимательным взглядом ребенка.
– Вы хотите сказать, что мы пойдем сейчас на виллу Мирей? Встречать дядю Ипполита?
– Да. Может быть, его еще нет, но я подумала…
– А дядя Леон знает? – настороженно спросил Филипп.
Я с трудом проглотила слюну:
– Дорогой Филипп, не думаю, что ты поймешь, но хочу, чтобы ты доверился мне и пошел со мной как можно быстрее и как можно тише. Твой дядя Леон…
– Вы уводите меня от него.
Это был не вопрос, а констатация факта. Лицо мальчика было неподвижно, но глаза смотрели внимательно и дышал он неровно и быстрее, чем обычно.
– Да, – ответила я и приготовилась к неизбежному «почему?».
Но он ничего не сказал. Ужасный ответ был ему известен.
– Мой дядя Леон меня ненавидит. Я это знаю. Он хотел бы, чтобы я умер. Правда ведь? – сказал он своим тоненьким серьезным голоском, в котором не было и тени удивления.
– Филипп, зайчик, – ласково сказала я, – боюсь, он хочет тебя обидеть. Я тоже не очень-то люблю твоего дядю Леона. Думаю, нам лучше убраться отсюда, ты должен только довериться мне и пойти со мной.