– Прекрасно, – коротко сказал Ипполит. – Мадам Вуату, оставьте нас, пожалуйста.
Все молчали, пока дверь не закрылась за консьержкой. Потом Ипполит снова повернулся и посмотрел на нас. Он бесстрастно оглядел меня, чуть-чуть кивнул и перевел глаза на Рауля:
– Ты их нашел?
– Да, нашел.
– А Филипп?
– Он здесь.
– Он здоров? – хрипло спросила Элоиза.
– Да, Элоиза, здоров. Он был с мисс Мартин.
Голос Рауля звучал очень сухо.
Она опустила глаза под его взглядом и со стоном вздохнула.
– Я думаю, нам лучше все выяснить спокойно. Пройдемте в кабинет. Элоиза, дорогая, вы сможете подняться по лестнице?
Никто не заговорил со мной, даже не посмотрел. Я для них словно тень, привидение, иссохший лист, заброшенный порывом ветра в угол. Со мной все ясно. Меня даже не позвали для объяснения. Я была в полной безопасности, и мне хотелось умереть.
Элоиза медленно шла по ступенькам рядом с Ипполитом. Рауль, словно забыв о моем существовании, прошел мимо меня и стал подниматься на галерею. Я тихо последовала за ним, больше не плача, но щеки щипало от слез, и я чувствовала, что смертельно устала. Я плелась по лестнице, перебирая руками перила, как дряхлая старуха.
Рауль открыл дверь кабинета и зажег свет. Он ждал. Я, не смотря на него, проскользнула мимо с опущенной головой и пересекла кабинет, направляясь к двери, ведущей в большой салон.
Я открыла дверь и устало сказала:
– Филипп? Все в порядке, Филипп, можешь выходить. – Я помолчала, видя, что Рауль тоже прошел к двери и стоит рядом. Потом добавила: – Теперь ты в безопасности. Твой дядя Ипполит наконец приехал.
Почему-то, без всякой видимой причины, другие последовали за нами в салон, хотя в кабинете было уютнее и теплее от печки.
Ипполит снял чехол с дивана и теперь сидел рядом с мальчиком, обхватив его рукой. Элоиза рухнула на маленький, обтянутый парчой стул, стоящий у самой решетки незатопленного камина. Кто-то снял с него чехол, и он лежал, как пустая шкурка, у ее ног.
Когда зажгли свет, салон стал выглядеть еще мрачнее, чем раньше. Сотни подвесок огромной люстры – радужные призмы – казались льдинками, которые вот-вот упадут на пол. Лучи словно обдавали холодом белую ткань, покрывавшую мебель, и отражались, как от сверкающей льдины, от светлого мрамора каминной доски. Рауль облокотился на нее, точно так же, как стоял в библиотеке Леона де Вальми.
Я уселась как можно дальше от них. На противоположном конце длинной комнаты стоял концертный рояль в плотном зеленом чехле; я отступила к роялю и уселась на вертящийся стул спиной к инструменту. Во мне все словно замерло. Они хотели поговорить – что ж, пускай говорят, эти Вальми, пускай все выяснят между собой и отпустят меня на все четыре стороны. Мне больше нет до всего этого никакого дела. Я подняла голову и посмотрела на этих людей, сидящих на противоположном конце красивой, но какой-то мертвой комнаты. Мне казалось, что они находятся от меня на расстоянии миллиона миль.