– Иди сюда, худышка. – Саудовец протягивает руку, стараясь поддержать несчастную. – Мы не будем здесь стоять, чтобы нас кто-нибудь не увидел и не донес. Неизвестно, что хуже: Ясем и его приятели-фундаменталисты или правительственные войска и сирийская полиция. Если что случится, каждый из них убьет нас глазом не моргнув.
– Прекрасно, – впервые за долгое время Дарья улыбается, радуясь, что она не одна. – Может, нам всем вместе удастся бежать из этого ада? – предлагает она с надеждой слабым голосом.
– Мы постараемся хотя бы месяц прожить под одной крышей с Ясемом. – Мать смиренно машет рукой. – Я не загадываю наперед, по крайней мере, в моем случае. Интересно, почему этот сукин сын так ненавидит женщин? – думает она вслух, ведя под руку ослабевшую девушку. – Наверняка это моя вина, и эту чашу я должна испить до дна.
Медленно, шаг за шагом, они преодолевают короткое расстояние, входят в помещение и закрывают дверь на ключ.
– Это мой муж, порядочный человек, саудовец, историк и философ Ибрагим Элькурди. А я Мунира Альзани, сирийка, мать нашего палача, – представляется она уже за закрытой дверью в длинном темном коридоре большого дома.
– Меня зовут Дарья Новицкая. Я наполовину полька, наполовину арабка.
Девушка протягивает руку добродушной женщине, и та прижимает ее к сердцу, словно свою убитую дочь Аиду.
– Откуда он тебя похитил, дитя мое? Где же ты перешла ему дорогу? – засыпает Дарью вопросами добрая женщина, ведя ее в ванную. – Ибрагим, дай одежду Аиды, у девушки такой же размер. Такая же крошечка… – Она прижимается к худой спине девушки и беззвучно плачет.
– Спасибо, мама.
Дарье тоже хочется плакать, но она глотает слезы, зная, что если начнет, то долго не сможет остановиться.
– Я наберу тебе воды, но только немножко, потому что в городе действуют ограничения и иногда нечем даже руки вымыть. Включили бойлер, значит, должна быть теплая. – Она суетится, стараясь помочь: непонятно, почему эта девушка так напоминает ей убитую дочь. Может, потому, что обе худенькие, очень молодые, с одинаковым выражением растерянности на лице, обе обижены тем же ужасным человеком, подлым безжалостным садистом – ее сыном.
– С мылом тоже проблемы, но у мужа есть немного денег, поэтому мы покупаем его на черном рынке.
Дарья сбрасывает вонючие вещи, которые смердят потом и экскрементами. Думает, намеренно ли Джон закрыл ее, чтобы она сдохла в этой норе, или хотел только сломать. Услышав звук текущей воды и почувствовав живительную влагу на коже, она набрасывается и пьет, как животное, набирая ее полными горстями, кашляя и давясь.