Обри чуть покачал головой:
– Теперь уже широко признано, что в его случае мировая наука бессильна. Видимо, придется оставить все как есть, пока не кончится завод.
Они сели на скамью над водой. Это было прелестное утро. Солнце озаряло мелкую рябь, которую легкий ветерок ласково гнал к берегу. Мир окутала мечтательная тишь, нарушаемая только дальними звуками, свидетельствующими о том, что сэр Александр Бассинджер истребляет сорок, Реджинальд Бассинджер науськивает собак на кролика, а Уилфред буйствует среди воробьев. Да еще с верхней террасы доносилось монотонное бурчание: там полковник сэр Фрэнсис Бассинджер объяснял леди Бассинджер, как следует поступать с умерщвленными гну.
Первым нарушил молчание Обри:
– Как мир чудесен, мисс Муллинер!
– Да, не правда ли, чудесен?
– Как нежно ветерок ласкает эти воды!
– Да, не правда ли, нежно?
– Как душист аромат полевых цветов, которым он веет!
– Да, не правда ли, душист?
Они снова умолкли.
– В подобный день, – сказал Обри, – мыслями непреодолимо правит Любовь.
– Любовь? – спросила Шарлотта, и ее сердце затреп е т ало.
– Любовь, – подтвердил Обри. – Ответьте мне, мисс Муллинер, вы когда-либо думали о Любви?
Он взял ее за руку. Она склонила головку и носком изящной туфельки поигрывала с проползавшей мимо улиткой.
– Жизнь, мисс Муллинер, – сказал Обри, – это Сахара, через которую все мы должны пройти. Мы отправляемся из Каира – колыбели – и пускаемся в путь к… э… ну, мы пускаемся в путь.
– Да, не правда ли, пускаемся? – сказала Шарлотта.
– Издалека мы можем узреть дальнюю цель…
– Да, не правда ли, можем?
– …и жаждем достигнуть ее.
– Да, не правда ли, жаждем?
– Но путь тяжел и утомителен. Нам приходится противостоять песчаным бурям Судьбы, со всем доступным нам мужеством встречать лицом к лицу завывающие самумы Рока. И все это очень неприятно. Но порой в Сахаре Жизни, если нам улыбнется удача, мы достигаем Оазиса Любви. Этого Оазиса, уже совсем утратив надежду, я достиг в час с четвертью пополудни во вторник двадцать второго прошлого месяца. В жизни каждого мужчины наступает та пора жизни, когда он видит манящее Счастье и должен его схватить. Мисс Муллинер, мне надо спросить вас о том, о чем я пытался спросить вас с того самого дня, который познакомил нас. Мисс Муллинер… Шарлотта… Будьте моей… У-ух ты! Вы только посмотрите, какая громадная крысища! Улю-лю-лю-лю-лю! – сказал Обри, меняя тему.
Когда-то предприимчивый товарищ ее детских игр отдернул стульчик, на который собиралась сесть Шарлотта Муллинер. Прошли годы, но этот случай оставался свеж в ее памяти. В морозную погоду старая рана все еще давала о себе знать. И вот теперь, когда Обри Бассинджер внезапно так странно переменился, она вновь испытала то же чувство. Словно какой-то тупой и тяжелый предмет опустился ей на голову именно в тот миг, когда она поскользнулась на банановой кожуре.