Да, именно таков был прицел, и именно это нарушило тщательно выношенный план Джона Гуча. Мяч, в распоряжении которого имелся весь овраг, из чистого каприза решил вмазать в единственное место левых перил деревянного мостика, от которого мог отлететь прямо к лунке. Он свечой взмыл в воздух, упал на подстриженную траву у лунки и в следующий миг, пока Джон Гуч следил за ним, выпучив глаза и разинув рот, взял да и скатился в лунку.
Наступила вибрирующая тишина. Ее нарушила Агнес Флэк.
– Вот так, – объявила она. – Счет опять ровный. Одно можно сказать про вас двоих. С вами не соскучишься.
И вновь ее веселый смех вспугнул птиц с ближних и дальних деревьев. Джон Гуч, медленно приходя в себя после этого оглушительного взрыва, обнаружил, что уцепился за руку Фредерика Пилчера. Он отбросил ее от себя, будто омерзительную змею.
Такой угрюмо ожесточенной борьбы, которая велась вокруг следующих шести лунок, вероятно, не наблюдалось ни на одном поле для гольфа ни до, ни после. То один, то другой, казалось, должен был проиграть лунку, но каждый раз хорошо рассчитанный и своевременный удар противника сравнивал счет; к восемнадцатой лунке он оставался равным, и Джон Гуч, воспользовавшись тем, что Агнес нагнулась завязать шнурок, попытался воззвать к благородству своего бывшего друга.
– Фредерик, – сказал он, – это на тебя не похоже.
– Что не похоже на меня?
– Вести игру нечестно. Это абсолютно не похоже на былого Фредерика Пилчера.
– А как, по-твоему, ведешь игру ты?
– Ну, чуть хуже обычного, не спорю, – признался Джон Гуч. – Однако потому лишь, что нервничаю. А ты нарочно стараешься мазать, что крайне нечестно. И не могу понять, что тебя толкает на подобное?
– Не можешь, а?
Джон Гуч со всей искренностью прикоснулся к его плечу:
– Агнес Флэк – обворожительная девушка.
– Кто обворожительная?
– Агнес Флэк.
– Обворожительная девушка?
– Да.
– О?
– Она сделает тебя счастливым.
– Кто?
– Агнес Флэк.
– Сделает меня счастливым?
– Да.
– О?
Джон Гуч почувствовал себя так, будто бился головой о стену. Он не продвинулся вперед ни на йоту.
– Знаешь что? – сказал он. – Нам следовало бы заключить соглашение, как подобает джентльменам.
– Какие еще джентльмены?
– Ты и я.
– О?
Джону Гучу очень не нравились и выражение лица собеседника, и его тон. Впрочем, в Фредерике Пилчере ему не нравилось столько всего, что принимать хоть какие-то меры казалось абсолютно безнадежным. К тому же Агнес Флэк завершила завязывание шнурка и надвигалась на них, будто мастодонт по какой-нибудь доисторической равнине. На пустые разговоры времени не было.