Она знала и про Вейсмунд. Конечно, это же Гарверд Лессон. Болезнь могла ослабить ее тело, но не разум.
— Я должна поехать, — запнулась, покусывая губы и не решаясь сказать следующее:
— Я смогу изменить мир, смогу сделать так, чтобы люди никогда не болели и не умирали.
«Я в этом уверена, Лимма. И я горжусь тобой».
Обняв мать, я с трудом сдержала слезы.
Это был мой последний разговор с Гарверд, потому что на следующий день я действительно уехала в Вейсмунд. И, наверно, я потом жалела только об одном — что не сказала ей, как сильно ее люблю.
Перелет в Тардис занимал почти двое суток, и желающих провести в пути больше тридцати часов к ряду в каптийском терминале я не заметила. Тардис был довольно холодной планетой, средняя температура там не поднималась выше пятнадцати градусов. Но между тем в Тардис стекались люди со всех галактик — необжитая планета, залежи полезных ископаемых обеспечивали большую часть населения высокооплачиваемой работой. Вейсмунд был весьма обжитым и адаптированным городом, в котором ничего не отличалось от миллиона городов галактической системы, за исключением наличия в нем крупнейшего технопарка и исследовательского центра биомедицины.
В порт меня привез доктор Баргер, до сих пор находящийся в состоянии легкого шока из-за решения сводного брата. Когда мы шли по широкому коридору мимо витражных окон, за которыми располагалась взлетная полоса, он спросил:
— Питт в курсе, что ты уезжаешь сегодня?
Наверно, он еще не понял, что от Сайверса я попросту сбегала. Сказать Питту в лицо, что я ничего к нему не чувствую, я не смогла бы даже под пытками. Рядом с ним, с этим смазливым красавчиком, моя страсть к науке имела пугающую тенденцию гаснуть, как догоревшая спичка.
— Надеюсь, он не узнает об этом.
— Боишься, что он пошлет своих драгоценных родителей к черту и примчится в Вейсмунд?
Краем глаза я покосилась на Баргера, который стал чересчур откровенен со мной. За последние два месяца никто так не вникал в перипетии моей жизни, как он.
— Не думаю, что он узнает, куда я уехала.
— От меня уж точно, — усмехнулся доктор, — его родители тоже будут скрывать эту тайну за семью печатями. Хотя я бы никогда не поверил, что Сайверс помчится в Тардис, если бы он не наставил мне фонарей. Хочешь — не хочешь, а задумаешься по поводу искренности его чувств.
— Вы иронизируете, — раскусила я Баргера, слабо улыбнувшись, — что ж, я это заслужила.
— Ты попрощалась с матерью?
Даже неловкие вопросы доктор задавал мне так, будто мы были знакомы тысячу лет, не меньше.
— Это было не так сложно, как расстаться с бабушкой. Она далека от науки и считает нашу с матерью одержимость медициной блажью.