Вот так потихоньку я становлюсь другой, меняются мои взгляды на многие вещи, и я понимаю, что в этом и заключается моя сила — это сила мысли и духа.
Но сегодня у меня другие переживания — я не влезла в свои любимые джинсы и это меня немало огорчило. Я выросла из своей одежды. Вот такие земные мысли соседствуют с глобальными размышлениями.
Климент пригласил меня совершить прогулку в горах, и я согласилась: ходьба по склонам поможет вернуть мне прежние формы.
— Лишний вес? — посмеиваясь, поинтересовался Мастер.
Всё он знает, даже зло берёт. Все лишние килограммы наружу, и даже окружающие уже заметили. Не понимаю, что происходит. Ем я мало и пища, которую я употребляю сбалансированная. В общежитии заботятся о нашем здоровье и это очевидно — мясо, овощи, фрукты, что ещё надо?
— Пусть это будет самое страшное, что может огорчить тебя, — попытался успокоить меня Климент и подал руку, чтобы помочь взобраться на уступ.
— Я сама, — оттолкнув его руку, сказала я и стала вскарабкаться на каменную нишу. Конечно, у меня ничего не получилось, и Мастер помог мне, изображая в шутку, что я реально прибавила в весе.
Ладно, пусть глумится, но я не заставлю долго ждать с ответным ударом.
— Зачем ты познакомил меня с Фабием? — спросила я, как только оказалась в безопасном положении.
— Тогда я не знал… — растерянно произнёс он.
— Что ты не знал? — стала допытываться я.
Я, как всегда мыслю в правильном направлении. Конечно, Климент хвастался, что первым нашёл меня.
— Ты не знал, что? — повторила я вопрос.
— Ты прекрасно знаешь, что я теперь чувствую к тебе, — ответил Климент и полез дальше на гору.
Нет, я так просто не отстану, и заставлю его ответить мне.
— Тебя уволили, — сказал Климент, когда мы прошли ещё несколько метров.
— Я ушла из театра «по собственному желанию».
— Ты забыла им сообщить. Они растерялись, когда ты не явилась на спектакль.
— Значит, только после того, как я не явилась на спектакль, они вспомнили о моём существовании?
Зачем спрашивается, в течение трёх лет, каждое утро, кроме выходных, я торопилась в театр к одиннадцати часам? Дура, как есть. Старалась соблюдать внутренний распорядок, а мои старания и не замечал никто. Театр, он жестокий и коварный. И ещё, ужасно несправедливый. Я рада, что лицедейство осталось в прошлом.
— Ты увиливаешь от ответа, — напомнила я.
— Хорошо, давай передохнём, а заодно выясним отношения, — предложил Климент.
О, он это так назвал? Хорошо, послушаю, что он мне скажет в своё оправдание.
Мы сели на камни и прежде чем начать беседу, не договариваясь, взглянули на небо. А там нешуточные увесистые тучи. Гроза в горах? О, нет, только не это.