Сукины дети, я училась, я развивалась и после окончания театрального ВУЗа вы сами пригласили меня в театр.
— Спокойно, детка, иначе своими мыслями ты разбудишь добрую половину слушателей в общежитии.
— Климент, — обрадовалась я. — Ты, как и обещал, всегда близко.
— Твои смутные мысли достигли моего разума, и я не смог отказать себе в удовольствии посмотреть на тебя в гневе. Пришёл успокоить тебя и развеять дурные мысли, как непогоду за окном.
Точно, гроза-то ушла, а я не заметила, так увлечённо думала.
— «Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит» — сказала я.
— Опять читала Булгакова перед сном? — сразу догадался Климент.
Жаль, что он не понял меня. Я надеялась, что вызову его на откровение цитатой из любимого романа.
— Я ненадолго, — предупредил Климент. — В моём доме гости, и хозяин не должен оставлять их в одиночестве.
Гости? Кто?
— Я вижу, как твои зрачки расширились, а, значит, любопытство снедает тебя изнутри, — посмеиваясь, заметил мастер.
— Ну, так не томи, признавайся, пока я не лопнула от нетерпения.
— Фабий пришёл ко мне. Он один, без Елены. Кажется, у него есть информация, которая может быть нам полезной.
— Ты доверяешь ему? — удивилась я.
— Сегодня — да, — ответил Мастер.
— Тогда иди. Обещаю больше не беспокоить тебя шальными мыслями.
— Ты уж постарайся. Знаешь ведь, что я всегда начеку.
Климент ушёл. Мне приятно, что он явился, только чтобы успокоить меня. То есть, он не знает покоя, если мне плохо. Значит, он реально контролирует меня.
Я повернулась на бок, подложила под щёку сложенные ладошки и закрыла глаза. За окном тихо и непогода больше не потревожит меня, провоцируя самобичевание. Теперь я могу спокойно уснуть.
Яркий свет, направленный прямо в лицо, разбудил меня. Я вскочила, и села на постели, прикрывшись одеялом. Не представляю, кто это может быть — свет оставляет в тени лица, тех, кто ворвался бесцеремонно в мои покои.
— Приказано доставить вас к Магистрату, — сказал вошедший. — Одевайтесь.
Наверное, сопротивление здесь неуместно. Если меня вызывает Магистрат, значит, дело срочное.
Я быстро переоделась в джинсы и свитер, и остановилась в центре комнаты, я не знаю куда идти.
— Спускайтесь к лифту, — приказал всё тот же голос. Их двое, но говорит только один, другой же старательно слепит мне глаза ярким светом. Значит, они не хотят, чтобы я разглядела их лица.
Они сопроводили меня к лифту, но со мной подниматься не стали.
Может ли кто-нибудь посочувствовать моему горю? Я, одна, ночью, в лифте. Не знаю, что в тот момент было ужаснее, то, что меня посреди ночи вызвал к себе Магистрат, или то, что я осталась в лифте одна на десять долгих минут. И ведь, если что-то сломается, никто не станет вызволять меня из западни ночью — придётся ждать до утра. Сколько страха я натерпелась, не передать словами, но лифт, в конце концов, остановился, и дверь поползла в сторону.