— Тебе уютно?
Я не вижу, но знаю, что это Элис. Эта чёртова ведьма не успокоится, пока не изведёт меня совсем. А тут ещё этот ужасный чернильный мрак. Никогда не оказывалась в такой густой и давящей темноте. Обычно глаза со временем привыкают и уже можно различать очертания предметов — тут нет.
— Мастер слишком мягок с тобой, что неприемлемо в обращении с ведьмой. Только сила и власть могут сделать нас полезными.
Кто сказал, что я, прямо-таки, желаю быть «полезной»? Кто дал право этому бестелесному духу распоряжаться моей жизнью? Климент обещал, что никто посторонний не войдёт в мои покои, и что? Что он мне на это теперь скажет? Если, конечно, я увижу его когда-нибудь, ведь они могут меня «запечатать» до момента, когда я им потребуюсь.
— Как же ты мне надоела, если бы только знала, — огрызнулась я.
— Успокойся, милая, мы с тобой теперь неразделимы, а впереди, такие грандиозные события.
— Грандиозные события? Только не для меня, — зло выпалила я.
— Не сопротивляйся, жизнь — пустое дело.
Для духа, жизнь, возможно, и пустое дело, но я, живой человек и я хочу провожать закаты и встречать рассветы, как можно дольше. Мне выпал шанс родиться, так почему я должна уходить так рано, в угоду идиотам, собравшимся на острове. И ещё этому старикашке Иерею. Если честно, вся эта суета с «перезагрузкой» полный бред. Тут что-то другое и, по всей видимости, личностного характера. Аэлита точно замешана в этом деле, а Элис пешка, которой манипулируют сильные мира сего.
— Ты не должна думать о себе, как и я когда-то отдала себя во благо мира, не думая о своих мелких желаниях. Первые лучи солнца примут нас в свои объятия, и мы почувствуем, как все силы мира, проходят сквозь нас и преобразуются в нечто прекрасное. Обновлённый мир, в котором больше не будет войн, в котором восторжествует добродетель, а зло исчезнет, как исчезает снежинка на тёплой руке.
Она уже отождествляет нас?
— Вот уж не поверю, что мир возрадуется новому дню, — отозвалась я из темноты. — Когда в последний раз ты выходила к людям? Знаешь ли ты, что теперь творится в мире? Ты держишь в своей памяти нехоженые тропы с чудесным пением птиц, кристально чистые воды, просторные луга, широкие равнины, покрытые пышной зеленью и людей, любящих ближнего, как себя самого. Очнись, Элис, на дворе двадцать первый век, ты и представить себе не можешь, что творится во внешнем мире. А народу расплодилось, что твоей жертвы не хватит, чтобы очистить каждого.
Элис притихла. Она ушла, или всё же слушает меня?
— Мне интересно услышать твоё мнение, — наконец, отозвалась она.