Кроме того, мама почти ничего не знала об этом доме. И кое-что объяснить ей было нельзя.
Два месяца назад Мари пришла из школы, сбросила ранец и улеглась на ковер, чтобы послушать шум дождя. Она то и дело поднимала руки, прищуривалась и всматривалась в очертания пальцев на фоне белого потолка. Позвонила Лене, позвонила Георгу, но их обоих не оказалось дома; попробовала позвонить Натали, у которой уже был свой мобильный, но и та не брала трубку. Тогда Мари поднялась на верхний этаж. Там, на чердаке, была комната, набитая пустыми чемоданами, – раньше Мари забавлялась тем, что часами открывала их, закрывала, ей доставляло радость забираться в них, перелезать из одного в другой, но в одиннадцать лет сие занятие было уже не столь волнительным. В другой комнате стояли шкафы, набитые постельным бельем, полотенцами и всяким вышитым тряпьем; запершись в ней, она сидела и слушала, как стучат капли по крыше. Потом вышла в коридор и приоткрыла дверь в соседнюю каморку. Там стояли стул и столик, стены были оклеены пожелтевшими от времени обоями в выцветший коричневый прямоугольник. Окно было грязное; по всей видимости, Лигурна тут никогда не прибиралась. Поначалу Мари собиралась заглянуть внутрь, но потом осторожно прикрыла дверь и спустилась вниз. И только в своей комнате, усевшись за стол, включив лампу и раскрыв тетрадь по математике, она остолбенела от ужаса. Наверху, за столиком, кто-то сидел, ссутулившись, оперевшись локтями на стол, запустив пальцы в волосы, и смотрел на дверь. Она это четко видела, просто не сразу осознала; только потом, в памяти, все встало на свои места. Вот только лица его она вспомнить не могла. И вот как объяснить родителям такое? Даже Лигурна бы не поверила.
Она съела рис, горошек и десерт, затем направилась к двери в мамину комнату, постучала и вошла.
– Почему не стучишь? – лежа на кровати, спросила мать. Она учила текст. – Ладно, заходи, садись. Проверишь меня? – она протянула девочке листы.
Всего-навсего три страницы. На первой значилось следующее:
>7/4 – ДНЕМ, В ПОМЕЩЕНИИ – КВАРТИРА ЭЛЬКЕ
>ЭЛЬКЕ и ЙЕНС сидят рядом за столом.
>ЭЛЬКЕ: Дальше так продолжаться не может, Йенс.
>ЙЕНС обеспокоенно качает головой.
>ЭЛЬКЕ (продолжает): Ты это понимаешь, и я это понимаю.
>ЙЕНС: Хольгер тоже понимает.
>ЭЛЬКЕ: Давай не будем о Хольгере.
>ЙЕНС: Как я могу не говорить о Хольгере? Ведь он стоит между нами.
>ЭЛЬКЕ: Он мой муж, отец моих детей.
>ЙЕНС: А я тогда кто?
>ЭЛЬКЕ смотрит ему в глаза.
>ЭЛЬКЕ: Ты – все!
– Эльке – довольно противоречивая героиня, – произносит мать. – Порой мне кажется, что мы близки по духу, но потом она вновь делается мне чужда.