Дельфине кажется, что вопросы мамы и Себастьяна мягко падают ему на голову, точно перья, сыплющиеся из подушки.
– Вы же были в Афинах во время землетрясения? – тихо спрашивает мама.
Дельфина чувствует позади родное материнское тело.
Глаза ее засветились.
– Я не смог до нее добраться вовремя…
– Вовремя? – удивляется Себастьян, хотя даже головой не ведет. Его глаза осторожно прощупывают незнакомца, как будто ожидая, что вот-вот наткнутся на правду.
– До того, как обрушился ее дом.
Мама в слезы.
– Генри, вы давно были с ней знакомы? – все так же сдержанно интересуется Себастьян, только как-то… вкрадчиво.
– Достаточно давно, чтобы полюбить.
Мама выбегает из комнаты, а Дельфина не в силах двинуться с места.
Себастьян вздыхает и кладет руки в карманы.
После продолжительной паузы он говорит:
– Если вы в состоянии, Генри, одевайтесь и давайте пообедаем. Дельфина принесет вам полотенце, а ванная там, дальше по кориддору.
– Я долго проспал?
– Почти четырнадцать часов. Мы даже вызывали местного врача, чтобы он вас осмотрел, пока вы были без сознания.
– И что он сказал?
– Он сказал – вам на пользу хороший сон, а еще сказал – пожалуй, вам нужно пить побольше воды, но так говорят все французские врачи.
Дельфина выбегает за полотенцем.
– Что же привело вас сюда, Генри? Хотели что-то рассказать?
Генри вздыхает и отворачивается к окну.
За окном зеленым-зелено. Сквозь стеклянные створки слышится щебет птиц – песня, лишь самую малость приглушаемая неровными квадратами стекла.
– Узнать… – говорит Генри.
– Продолжайте, – говорит Себастьян.
– Узнать, есть ли у нее родня. Где ее дед?
– Он умер года полтора назад. А Натали жила в Париже. Фактически это было еще до того, как мы с ней встретились.
Тут наверху слышится шум.
– Это Дельфина, – говорит Себастьян и тихо смеется. – Полотенца там лежат на верхней полке, вот она и пытается их достать. А после обеда, Генри Блисс, давайте немного прогуляемся.
– Ладно.
– Свежий воздух вам на ползу.