Потом они лежали, откинувшись на спину.
Генри обещал взять ее на раскопки.
– По-твоему, в этом есть нечто романтичное?
– Да, как ни странно.
– Ну вот, а мне и надеть-то нечего.
Генри оглядел ее комнату.
– У тебя найдутся брюки, хлопчатобумажная кофточка, удобная обувь и шелковый платок?
– Удобная обувь здесь не водится.
– Это как?
– Обувь бывает или красивая, или удобная, а у меня только красивая.
Генри рассмеялся.
– Издержки работы в Air France.
Воспоминания о вчерашней размолвке мало-помалу сглаживались. Скоро они рассыплются в труху и перестанут ей докучать.
Они снова слились в поцелуе. Ребекка потянулась к Генри рукой и обняла его. Они целовались, не размыкая объятия.
Чуть погодя, когда она сидела у зеркала, Генри сказал:
– Мне нравится, как ты укладываешь волосы.
Она повернулась к нему, оторвавшись от своего отражения.
– Что ж, тебе повезло, потому что это моя любимая укладка.
– И шея твоя видна.
– Тебе нравится моя шея?
– Это вторая из моих любимых частей твоего тела.
– А какая первая?
– Все остальное.
Она кинулась к нему и расцеловала в губы. Потом вернулась к зеркалу. Генри устроился на краю ванной.
– Генри, а когда ты впервые влюбился?
Он на миг задумался.
– Когда мне было одиннадцать. Обычно я ездил в школу на автобусе. Автобус был синий, с желтовато-белой надписью с одной стороны. Обычно он останавливался у балетной школы – подбирал детишек. Со своего сиденья, с левой стороны, я видел через высокий забор ярко освещенный класс, где девчонки, мои одногодки, разминались перед зеркалом. Помню, как медленно и плавно изгибались их красивые руки, точно призрачные крылья. Иногда их руки взмывали и опускались в одном изящном взмахе. Так вот, среди тех девчонок особенно выделялась одна, со светло-каштановыми волосами, хотя ростом она была как все остальные. В нее-то я и влюбился.
Генри поднялся и встал у нее за спиной.
– Ты с ней встречался?
– Нет, но как-то раз она посмотрела на меня… потом закончилась четверть, а осенью мои предки переехали, и я уже пошел в другую школу, в другом городе.
– Ты ее все еще вспоминаешь?
– Она укладывала волосы, как ты.
– Вот так? – спросила Ребекка, взяв руку Генри и поднеся ее к своему затылку. – Такую прическу я носила в Air France, правда, она была поизящней.
– Я непременно влюбился бы в тебя на небесах, – сказал Генри, поднимаясь, чтобы выйти и оставить ее приводить себя в порядок.
После они выпили кофе и, держась за руки и смеясь, побежали вниз по лестнице. Рука у него была очень крепкая, и, когда им осталось одолеть последние несколько ступеней, Генри остановился и притянул Ребекку к себе.