– Я сбил вас машиной, – прервал его профессор. – Вы оказались на проезжей части, помните? – Профессор наклонился ниже. – Мне очень-очень жаль, дружище.
Незнакомец попытался сесть.
– Нет-нет, я сам виноват, – запротестовал он. – Это все из-за выпивки.
– Вы пьяны? – спросил Генри.
Незнакомец, похоже, его не расслышал.
– Вам больно? – допытывался Генри.
– Вроде как не очень, – со странной улыбкой ответил незнакомец.
Генри и профессор Петерсон помогли ему подняться. Он представился как Джордж. Брюки у него тоже порвались – прореха была в крови.
– Простите, Джордж, мы вас чуть не угробили, – извинился Генри, – но скажите, откуда у вас на лице все эти кровоподтеки и швы?
– А, вся эта красота? – нечаянно обронил Джордж. – Обычное недоразумение.
– Вы были в больнице? – спросил профессор.
Джордж покачал головой.
– Пустяки, человеческое тело способно вынести и кое-что похлеще.
– Ладно, Джордж, я профессор Петерсон, провожу археологические раскопки здесь, в Афинах, и снимаю угол при университете, понятно? Давайте-ка поедем прямо ко мне. Там Генри – у него, кстати, имеется диплом об окончании курсов первой медицинской помощи – вас как следует осмотрит и решит, нужно ли отправить вас на рентген.
– Раз, по-вашему, меня и правда нужно осмотреть, – сказал Генри, – что ж, поехали.
Генри помог Джорджу забраться на заднее сиденье «Рено».
– Здесь у вас грязновато, – пробормотал Джордж.
– Может, тебе сесть за руль, Генри? – предложил профессор.
– Откуда у вас тут такая грязища? – снова проговорил Джордж.
– Разве вы ничего не слыхали о гигантских бабуино-вых пауках? – удивился профессор.
– Ничего, если честно, – отозвался Джордж.
Генри наблюдал за ним в зеркало – но не со спокойной уверенностью или облегчением, а со странным сочувствием, словно догадавшись, что за этими синяками и дрожащими губами скрывается забытый всеми мальчишка.
Кабинет профессора Петерсона являл собой самое небезопасное место во всем университетском городке. Книги, сложенные в стопки высотой футов десять, опасно торчали в разные стороны. И на самой высокой стопке, снаружи, аккурат посередине, висела табличка:
«Пожалуйста, ступайте ОЧЕНЬ осторожно, иначе я могу нечаянно свалиться прямо вам на голову».
В кабинете стояло три дубовых стола с длиннодуговыми настольными лампами, которые профессор оставлял включенными, даже когда уходил. Основной рабочий стол был завален самоклеящимися листочками бумаги – каждый был испещрен важными пометками и наблюдениями к размышлению. Там же, в кабинете, висела огромная карта, утыканная кнопками и исписанная авторучкой. В пепельнице громоздилась горка трубочной золы, а в помещении витал аромат познания, замешанный на запахе старой бумаги, пыли, кофе и табака.