Какие-то матросики, бездельничая, покуривали. Рядом крутилась собака, вздернув хвост. Воздух был просоленный. В ларьке кивал носом старичок-продавец. У него громко играло радио, и никто не обращал на них внимания.
Они постояли пару минут, озираясь по сторонам.
– Сдается мне, на катер мы опоздали, – с напускной улыбкой заметил Генри.
Ребекка подняла ногу, чтобы поправить ремешок на босоножке.
– И что же нам теперь делать? – спросила она.
– Я пошел искать билетную кассу, – сказал Генри. – Может, будет еще катер.
Джордж кивнул.
– Неплохая мысль.
Когда он ушел, Ребекка призналась, что хочет есть.
– Давай пообедаем все вместе, – предложил Джордж.
– Нет, я хочу перекусить прямо сейчас, – возразила она, держась за живот.
– Что с тобой?
– Я не могу больше пить, Джордж, – не могу, правда.
– Я помогу тебе бросить.
И они вдвоем рассмеялись. Ребекка указала в сторону маленького рынка, полнившегося плетеными корзинами с фруктами.
– Пойдем купим чего-нибудь.
Рядом с корзинами стояла облезлая механическая лошадка: краску с нее сдуло морским ветром, гулявшим здесь повсюду.
Они купили пакет фруктов и три бутылочки воды.
Открыв бутылку для Ребекки, Джордж увидел, как к ним, махая рукой, бежит Генри.
– Скорей! – крикнул он и снова зхамахал рукой. – Капитан держит для нас катер.
Собака, заметив, как они пустились бегом, залилась лаем. Пассажиров на борту катера было не больше дюжины. Они сидели на оранжевых пластмассовых сиденьях и жевали персики.
Джордж извинился и пошел искать туалет. Заперев-шись там и задраив иллюминатор, он достал из кармана плоскую фляжку водки – и осушил ее одним духом. Когда он вернулся на палубу, на море поднялась зыбь. Суденышко, то и дело врезаясь носом в волну, вздымало тучи брызг, которые вслед за тем обрушивались на палубу.
Ребекка обняла Генри одной рукой и медленно поцеловала в щеку.
– Я чувствую себя немного виноватой, – сказала она.
Генри повернулся к ней.
– В чем?
Она улыбнулась.
– А ты как думаешь?
Джордж стоял, держась за леерное ограждение, и смотрел на море. Когда прямо по курсу показалась земля, он почувствовал, как к его руке прикоснулась чья-то ладонь.
– И что же ты тут поделываешь один-одинешенек?
Это была Ребекка.
– Думаю.
Ребекка повернулась к Генри.
– Он стоит здесь и думает, – крикнула она.
– Он слишком много думает, – крикнул в ответ Генри.
Вслед за тем суденышко мало-помалу сбавило ход.
– По-моему, ты художник, – сказала она.
– Я? – с грустью проговорил Джордж.
– Ты, наверно, великий гений, хотя сам того не знаешь.
Джордж рассмеялся. Внезапно они остались на палубе только втроем.