Ждать до вечера нет мочи. Настроение у тебя теперь совсем другое – то-то она порадуется. Правда, надо будет решить кое-какие бытовые вопросы, как-то: больницы, имена, дом с садом, где можно было бы жить…
Но все случилось до обеда. Джордж стоял у входа в палатку с кружкой воды в руке. Джорджа свалило с ног. Вода пролилась.
Тогда-то все и случилось – все разом рухнуло.
Пытался заткнуть уши – и вскоре тоже валился наземь. Из-за пыли не видно было ни зги. Мысли путались. Если ты умер, последнее, что чувствовал, – наверное, чистый ужас.
Казалось, прошли долгие часы; мысли кучей валялись у твоих ног. Под горой рушились здания. Человеческие жизни обрывались в мгновение ока.
А когда все кончилось, на горном склоне наступила звенящая тишина. Помнится, ты мчался сломя голову к вершине – к палатке – сквозь тучи пыли. Джордж снова был на ногах – застыл как вкопанный. Лицо у него словно перекосило: казалось, оно причудливо свисало с черепа. Потом пришло взаимное ощущение друг друга – будто физическое подтверждение зрительных образов. Помнится, ты стоял на краю обрыва – глядел на лежавшие вдали Афины.
– Стойте! Стойте! Ни шагу дальше! – возопил профессор. – Ни с места – выступ, похоже, неустойчивый… это землетрясение – в любое мгновение может тряхнуть снова.
Но оттуда, где ты стоял, видно было достаточно.
Афины исчезли в облаке пыли.
Профессор кричал как заведенный:
– Мне надо спасать артефакты! Мне надо спасать артефакты!..
Он повернулся к тебе и Джорджу.
– А вы мигом за Ребеккой, везите ее сюда – здесь безопасней.
«Рено» сдал назад и наскочил на здоровенный камень. Задок – всмятку.
Профессор велел тебе выбираться из машины, если ты вдруг заедешь туда, откуда не сможешь выехать. А еще он велел хватать все необходимое, чтобы выжить. И протянул тебе пистолет.
– На всякий случай! – сказал он, пихая его тебе в руки. – Если будет надо – стреляй.
И его как ветром сдуло.
– Попробуй запустить двигатель, – сказал Джордж. – А я столкну машину с камня.
После нескольких попыток машина завелась. Джордж запрыгнул на пассажирское сиденье.