пересек линию неприятеля, он сделал то же самое, пройдя севернее беспорядочной группы и поставив ее, таким образом, между двух огней. Вахтенный журнал одного из кораблей этой группы,
Magnanime, упоминает о прохождении между двумя трехпалубными кораблями, обстреливавшими его с обоих бортов.
После того как строй был, таким образом, разорван, Родней спустил сигнал о построении в линию, оставив лишь тот, который требовал от его эскадры вступления в бой на близкой дистанции, и в то же время приказал своему авангарду, который обходил теперь с кормы и с севера неприятельский арьергард, повернуть оверштаг и соединиться с английским центром. Исполнение этого маневра сильно замедлилось вследствие повреждений в рангоуте и парусах, полученных кораблями при прохождении их под огнем неприятеля. Флагманский корабль Роднея и бывшие с ним суда повернули оверштаг. Арьергард под командой Гуда, вместо того чтобы продолжать держать к северу до соединения с центром, вышел на ветер и затем заштилел на большом расстоянии от остального флота.
В позднейшее время много обсуждали вопрос о том, насколько умно поступил Родней, прорвав линию неприятеля, и который из адмиралов заслуживает большей похвалы, если они вообще достойны ее. Последний пункт не имеет серьезного значения, но все-таки интересно упомянуть, что сын Чарльза Дугласа, начальника штаба Роднея, приводит массу положительных доказательств того, что инициатива маневра исходила от Дугласа и что согласие Роднея было получено им только с большим трудом; это как раз такие доказательства, какие только и могут уменьшить значение заслуг лица, несшего полную ответственность за результаты. Ценность самого маневра гораздо важнее всякого вопроса о личной репутации. Некоторые доказывали, что маневр этот был не похвальным, а, напротив, неудачным, но в защиту Роднея говорили, что он должен быть приписан скорее силе обстоятельств, чем добровольному избранию его. По их мнению, было бы лучше продолжать идти под ветром французского арьергарда, обстреливая его огнем всей английской линии, а затем, повернув на другой галс, поставить упомянутый арьергард между двух огней. Но сторонники такого мнения совершенно игнорируют тот факт, что поворот на другой галс или какой-либо иной поворот после такой схватки был возможен только для части сражавшихся кораблей и что этим кораблям было бы весьма трудно догнать ушедших вперед противников, за исключением лишь серьезно поврежденных. Поэтому рекомендованная выше атака, представляющая точное повторение Уэссанского сражения, сводится в действительности к прохождению флотов один мимо другого противоположными галсами и к распределению огня по всей неприятельской линии, без сосредоточения его на какую-либо часть ее. Уместно и должно заметить теперь же, что перемена курса Роднеем позволила одиннадцати арьергардным кораблям французов (