- Я боюсь мужчин только в том случае, если они сами решают, чего я хочу. И когда таким решениям я противиться не могу.
Она вернула ему упрек в двойном размере, от чего Тадеуш был немало удивлен.
- Тебе не о чем беспокоиться, - тихо продолжила Элин, - это не первый раз, когда ко мне обращаются за помощью, поэтому у меня давно выработался некий профессиональный навык. К чужим прикосновениям во время танца я отношусь совершенно нейтрально.
- Мне не нравится этот навык, - произнес молодой мужчина.
- Если ты завидуешь, то могу и тебя научить танцевать вальс, - губы её растянулись в улыбке.
- А если ревную?
Когда Элин находила в себе очаровательную смелость подшучивать над ним, то Тадеушу, откровенно говоря, становилось неприятно и неловко. В такие моменты все внутри него требовало вновь занять лидирующую позицию их отношений, а для этого хватало лишь прямолинейности. И смущенная, раскрасневшаяся девушка вновь оказывалась в его полной власти.
Только на этот раз смятение Адалины переросло в робкое огорчение, выразившееся лишь молчанием да резким разворотом на сто восемьдесят градусов. Он так и не смог понять, чем задел её, и даже не решился это выяснить. Их путь до конца аллеи продолжился под мерное шуршание темнеющей листвы, но когда они оказались в полушаге от автомобиля, Элин неожиданно заговорила:
- Ты ведь сам позвонил.
- Верно, - ответил молодой мужчина, внимательным взглядом охватывая ровную спину перед собой.
- Но что ты хотел на самом деле? Я совсем не понимаю, почему ты разозлился. Мне надо было отказать твоему брату? Но ты сказал, что нужна моя помощь! Разве я могла отказать?
Как это было ни странно, но он разобрал всё, что сумела пробормотать девушка.
- Ты всегда можешь мне отказать, и я ничего с этим не сделаю, - быстро и четко выговорил молодой мужчина.
Слова дались ему тяжелее, чем он ожидал, так как признание в собственном бессилии из-за чувств к другому человеку было чем-то новым и весьма неприемлемым.
- Я не заставляла себя, я действительно хотела помочь, - теперь девушка обернулась, чтобы увидеть странный оттенок в чужом взгляде.
- Рад этому.
- Тогда почему ты сердишься?
- Потому что я кретин, Элин! – прорычал Тадеуш, не в силах сдерживать свой эмоциональный порыв.
Неужели ей был неясен тот простой факт, что он успел тридцать раз проклясть себя за неспособность контролировать раздражающее чувство собственности. О ревности он мог говорить свободно, используя её, точно инструмент для смущения девушки, но вот раскрывать свои истинные чувства Тадеуш явно не намеревался. Ещё одна непозволительная роскошь.