— Маргарита Васильевна, вы просите слишком много, — попытался воззвать к моему разуму ректор, в нежных руках Лидии он практически успокоился.
— А что вы хотели? Чтобы мы с детьми сели в каком-нибудь затхлом помещении, в котором нет ничего, кроме пыли и сломанной мебели, и повели патриотические беседы? Вы понимаете, что даже занятия домоводством требуют средств? Нужны: обустроенное помещение, плита, столы, посуда, продукты…
— Да вы в своем уме?! Вы хоть представляете, сколько академия истратила денег на ремонт вашего общежития?! — начал заводиться ректор.
— Венечка, а если отдать им алхимическую лабораторию? — погладив мужа по плечу, тихо спросила Лидия. — Там и столы, и плиты, даже какая-то стеклянная посуда оставалась…
— Любимая, ну о чем ты говоришь, она же лет пять пустует. А ремонт там не делался лет тридцать, не меньше.
— Вениамин Савельевич, я тут подумала, в академии наверняка есть место, куда сносят устаревшую мебель и прочие ненужные вещи, которые жалко выкидывать. Это я к тому, что если в лабораториях есть рабочие плиты, то это уже существенная экономия. А ремонт мы можем сделать и силами учеников, нужны только материалы. Уверена, после ремонта нашего общежития что-то да осталось. В общем, я бы хотела посмотреть лабораторию, оценить фронт работ и получить доступ на ваш склад, — добродушно улыбнулась я. Меня просто переполняли энергия и жажда деятельности.
А если честно, я уже сутки чудодейственным образом старательно избегала общения с Мстиславом, которого почему-то очень интересовало, чем же таким мы занимались с Эдуардом за закрытыми дверями. Ха! Так я ему и сказала! Пусть мучается дальше, узнает, как изводить меня своей язвительностью.
Тем более что рассказывать особо было нечего. Первые полчаса Эдуард отчитывал меня, как какую-то школьницу или собственную подчиненную. Кстати, ректор даже уступил нам свой кабинет ради такого случая. Наверное, король и дальше мог бы продолжать гнуть свою линию и пытаться донести до меня мысль, что я своими действиями подрываю его авторитет как отца и монарха, но мне надоело слушать.
— Эдуард, я не очень хорошо разбираюсь в психологии подростков, но еще помню себя в таком возрасте. Поэтому могу сказать одно: запретами дело не решить.
— А чем? Потаканием? — вспылил король. — И к чему оно привело?
— Вы меня обвиняете? — опешила я от такой наглости. — То есть вы столько лет не интересовались собственным сыном, а теперь хотите всю вину скинуть на меня?
— Я ни в чем вас не обвиняю, — раздраженно дернул плечом Эдуард, его взгляд шарил по полкам ректорского кабинета. — Просто признайтесь, что поступили неправильно, нарушив мой прямой запрет. Демоны! Где он держит коньяк?!