Ряженые всегда пугали меня, когда я был маленьким. Их спектакли были похожи на ночные кошмары. Каждый ряженый совмещал в себе сразу множество персонажей из сказок, гротескных, как марионетки Панч и Джуди. Как правило, это были туземцы из дикого племени, нарисованные детьми миссионеров.
В прежние времена, когда мы часто приезжали сюда, нам иногда приходилось видеть представления ряженых на лужайке.
Вонь от дешевого алкоголя разнеслась сразу же, как только ряженые затянули низкими голосами старые песни. Эти песни не были знакомыми, непритязательными мелодиями гимнов, которые мы распевали всю неделю, нет, они звучали так уныло и устрашающе, что наводили на мысль о колдовстве с целью призвать дьявола в этот мир.
Первым в компании ряженых стоял святой Георгий, одетый в короткий плащ крестоносца. Он отбивал такт дубиной. Когда пение закончилось, он стащил с головы картонную корону и поклонился, и, несмотря на густой грим, я узнал Паркинсона. Коллиер стоял сзади, наряженный Браунбэгсом. Собака его была привязана снаружи к столбу ворот, она рвалась с поводка и громко тявкала.
— Мы пришли, как договорились, — объявил Паркинсон отцу Бернарду, улыбаясь.
Отец Бернард взглянул на Мать, нахмурившуюся при виде местных жителей.
— Да это вы Клемента развлекаете?! — Паркинсон смотрел в глубь коридора; все обернулись и увидели, что краска сошла с лица Клемента. — Так, так. Ты, стало быть, опять тут, а, Клемент?
Мать по-прежнему держалась за косяк двери.
— Боюсь, вы ошиблись домом, — сказала она. — Мы вас не ждали.
Паркинсон взглянул на отца Бернарда и ухмыльнулся:
— Мы любим обходить в Пасху все большие дома. И мы подумали, что небольшое представление тут придется по вкусу, раз уж погодка такая паршивая.
— Ну, может быть, мы лучше придем в деревню и посмотрим на вас в другой раз? — предложила Мать.
— А мы долго не задержимся, — усмехнулся Паркинсон.
Он каким-то образом переступил порог, так что Мать не заметила, и ей ничего не оставалось, как отступить назад и позволить этим людям войти. Они кивнули, выражая благодарность, и вытерли ноги о коврик — святой Георгий, Браунбэгс, янычар и другие; один из них быстро проскользнул в дом. Он был полностью запеленут в черный плащ. Лошадь Олд Болл вошла последней. На лошади была коричневая рубаха, на палку был надет настоящий лошадиный череп, внутри которого клацали стеклянные глаза. Череп вращался, ухмыляясь, как та мерзкая тварь, которую мы нашли ночью в лесу.