— Это не его вина, что Джоан и Дэвид уехали, — сказал Родитель.
— Нет, его, — возразила Мать. — И он сам это знает. Вот почему он вернулся так поздно. Заливал горе в «Колоколе и якоре», ясное дело.
— Эстер! — Родитель снова повысил голос. — Нельзя говорить такие вещи. Особенно о священнике. Именно так начинают ходить разные слухи.
— Да, я знаю, — прошипела Мать, выразительно глядя на мистера Белдербосса.
— Что такое? — спросил он. — Что я сделал?
— На днях вы задали отцу Бернарду вопросы, на которые, как я на самом деле думаю, мы вряд ли хотим, чтобы он пытался найти ответы.
— Это не вина Рега, — сказала миссис Белдербосс. — Он был просто расстроен, и все. Чувства взяли верх над ним.
— Вы позволили отцу Бернарду давить на вас, — заявила Мать.
— Да перестань, — отмахнулся Родитель. — Вряд ли он устраивал допрос. Я уверен, он просто пытался помочь.
— Мы должны быть более осторожны, — сказала Мать. — Никто из нас на самом деле не знает, что случилось с отцом Уилфридом, и, скорее всего, никогда не узнает. И незачем строить домыслы. А если мы это сделаем, то тем самым предадим память об Уилфриде в руки тех, кому, в отличие от нас, никогда не было дела до него.
— Ты говоришь о брате Рега, — сказал Родитель, — и, думаю, ему решать, что он будет говорить об Уилфриде.
— Нет, — возразил мистер Белдербосс. — Эстер права. Мы должны оставить наши подозрения при себе. Мы ничего не можем доказать. То есть, если бы у меня был его дневник, мы бы узнали все раз и навсегда.
— Согласна, — сказала миссис Белдербосс. — Мы не можем позволить слухам распространяться. Это погубит Сент-Джуд.
— Ну, если слухи уже появились, не сомневаюсь, что они там уже распространяются, — заметил Родитель. — Не в наших силах запретить людям болтать. Но, так или иначе, слухи появляются и исчезают. Через неделю все будут говорить о чем-нибудь другом. Так устроены люди.
— Я не уверена, что ты вполне уяснил себе, как все серьезно, — вздохнула Мать. — Люди сколько угодно могут терять интерес к сплетням и жить дальше, но это останется у них в памяти как случившийся факт. И если люди будут думать, что отец Уилфрид… вы сами знаете что… тогда все, что он сказал, превратится в ложь. И что тогда останется от веры?
— Вера — это не точная наука, Эстер, — заметил Родитель.
— Нет, точная, — возразила Мать. — Она у тебя либо есть, либо нет. Все просто.
— Эстер права, — сказал мистер Белдербосс.
Миссис Белдербосс согласно кивнула.
— Послушайте, — сказал Родитель, — мне кажется, что, если у нас есть хотя бы малейшее подозрение, что Уилфрид свел счеты с жизнью, мы должны заявить об этом в полицию.