— Наверное, ты выиграл их, поставив на какую-нибудь тупую лошадь…
Потом посмотрела на мое лицо и захохотала:
— Боже мой, это правда?
— Чайниз-Рокс, — ответил я. — Двадцать пять к одному. Я поставил на него все, что было. Видишь, я не такое уж бесполезное существо.
— И ты так представляешь себе жизнь, Гарри? Вместо работы ставить на лошадей в окружении людей, от которых несет пивом и кебабами?
— Вот, — сказал я, всовывая деньги ей в руку. — Прекрати смотреть на меня как на квартиранта, задолжавшего арендную плату.
Она швырнула деньги мне в лицо. Они разлетелись по полу между нами. Мы стояли, уставившись друг на друга. И тут с улицы до нас донесся шум грузовика, забирающего мусор. Дверь была открыта, и шум был очень близким и очень громким. Было слышно, как звенят падающие в кузов бутылки.
— Джони, — проговорила Сид, и мы оба выскочили из дома на улицу.
Люди в желтых безрукавках. Пустые мусорные баки на тротуаре, ветер гонит черную крышку. И большая картонная коробка из-под холодильника в стальной утробе грузовика, уничтоженная, разрушенная, смятая.
Сид завизжала:
— Джони!
Она почти добежала до грузовика, когда мы услышали голосок:
— Мама?
Джони стояла в дверях. Она была одета в костюм ангела — белое платье, крылышки и нимб. Когда мы его купили, то добавили к нему в качестве дополнения волшебную палочку со звездой на кончике. Сейчас костюм был уже маловат, волшебная палочка погнулась. Джони смотрела на нас, не понимая, что случилось, в чем она провинилась.
Сид быстро перешла дорогу обратно. Поравнявшись со мной, она остановилась, размахнулась и влепила мне оглушительную пощечину.
— За что? — крикнул я ей вслед.
Но я и сам знал за что.
Незадолго до полудня мы с Марти сидели в «Веселом прокаженном».
Это была пивная, типичная для Сохо. Приглушенный свет, жесткие диваны и одинокий молодой бармен, который не поведет на вас глазом, даже если ваша кружка опустеет, потому что собирается стать новым Робертом Паттинсоном. Слабый солнечный свет проникал в окна, затемненные старым никотиновым налетом и заклеенные рекламой древнего пива. «Веселый прокаженный» был непременным атрибутом Сохо. Фрэнсис Бэкон как-то провел сорок восемь часов, запертый в туалете. Мы проводили в «Веселом прокаженном» не меньше времени. Но мне они казались вечностью.
— Хорошая новость — им понравилась наша идея, — сказал Марти.
Я наклонился вперед, весь внимание:
— Какая именно? «Талантливые обезьяны Великобритании»? «Чистая ли клетка у вашего хомячка»?
Марти покачал головой. Махнул отстраненному бармену, который смотрел вдаль, скрестив руки на груди.