Когда мы с Марти начинали, когда впервые попали на радио, мы все время ходили по этим улицам. Работали, ели, пили. Смотрели на девочек, которые нами не интересовались. Мечтали о славе. Мы знали людей, выходивших из видеомонтажных, производственных отделов и проекционных залов, и они знали нас. Теперь все были на десять, пятнадцать, двадцать лет моложе, и я их не понимал. Мне они казались инопланетянами.
И тогда я увидел Джину.
Я увидел, что она стоит в конце прохода одного из удивительно маленьких супермаркетов Сохо, которые ютятся между секс-шопами, магазинами одежды и пиццериями.
Она держала перед лицом упаковку из шести бутылочек «Эвиан». И плакала.
Я вошел, сказал «привет» и обнял ее одной рукой. Она прислонилась ко мне, и во мне вдруг ожило то, что я считал давно и безнадежно умершим.
— Привет, — снова сказал я, прижал ее крепче и понюхал ее волосы. — Привет, привет, привет. Что стряслось?
Она покачала головой и прижалась лицом к моему пиджаку.
— Все плохо, — ответила она с глубокой тоской.
Я посмотрел на нее и снова притянул к себе. Ее тело прижалось ко мне. Под плащом она была одета в спортивный костюм. Я осознал, что она находится в потрясающей форме. Не только для женщины ее возраста. Для женщины любого возраста. Во всем Сохо было не найти двадцатилетней научной сотрудницы, которая могла бы сравниться с Джиной.
— Все пошло прахом, Гарри, — сказала она, вытирая лицо руками.
Я разорвал пакет с кухонными полотенцами и вытащил одно. Проходивший мимо охранник глянул на меня, пока Джина промокала глаза.
— Я заплачу за это, — сказал я ему.
Он мрачно кивнул.
— Не сомневаюсь, — буркнул он.
Джина обвила руку вокруг моей талии, склонив голову набок. Я чувствовал на шее ее дыхание. Она произнесла мое имя. Я взволновался. Определенно взволновался. Она взглянула на меня своими спокойными голубыми глазами.
— Пойдем ко мне? — предложила она.
— О’кей.
Я заплатил за полотенца и за «Эвиан», и мы вышли из магазина. Мы отправились в ее квартиру на Олд-Комптон-стрит, обвив руками друг друга. Мы чувствовали себя хорошо. Мне нравилось утешать ее. Я пытался вспомнить, почему наша семья разбилась, но не мог. Что-то связанное с тем, что один думал, что другой любит недостаточно, или что-то в этом роде? Безумие. И внезапно местность превратилась в Сохо, каким я знал его полжизни назад.
Мы поднялись по лестнице в ее квартиру. Мы ничего не говорили. Мой рот пересох от волнения. Я не понимал, что происходит. Сейчас все было в абсолютном порядке.
Но как только мы вошли в дверь, перед нами появилась маленькая рыжеволосая женщина, одетая в крошечный спортивный костюм, словно сшитый на ребенка.