— Где ты была? — требовательно спросила она. — Я волновалась.
Джина покачала головой и сбросила обувь. Она всегда вела себя как заправская японка. Я тоже снял ботинки. Рыжая уперла руки в бока и уставилась на меня.
— Мне захотелось подышать свежим воздухом, — утомленно сказала Джина.
Она вошла в комнаты. Я последовал за ней. На полу лежали циновки татами. Иероглифы в рамках, написанные каллиграфическим почерком. Аромат жасмина в воздухе. Миленькая квартирка. Я заметил, что рыжая смотрит на меня так, словно сейчас перегрызет мне глотку.
— Это он? — спросила она, угрожающе шагнув ко мне. — Это Питер?
Джина засмеялась:
— Господи, нет. Это Гарри. Помнишь? Отец Пэта.
Рыжая фыркнула:
— Я думала, это Питер. Думала, ты решила дать ему еще один шанс. — Она ходила по квартире за Джиной по пятам. — Сделать искусственное дыхание тому, что уже давно утонуло. Я тебя знаю.
Джина обернулась к ней с болью во взгляде:
— Я хочу чаю, Сиан.
Рыжая заткнулась. Счастливая услужить, она засуетилась на кухне. Я слышал, как она чем-то гремит, и мне стало интересно, принесет ли она чаю и мне. Джина без сил опустилась на диван.
— Пэт не ночевал дома прошлой ночью, — сказала она. — Это случается все чаще.
Во рту у меня снова пересохло. Что еще случилось?
— Мальчишки, — пожал я плечами.
— У него появилась девушка, — сказала она. — Он хотел, чтобы эта шлюшка осталась здесь на ночь. Но я быстро это пресекла.
— Девушка? Как ее зовут?
— Элизабет Монтгомери, — удивленно ответила Джина и разозлилась, когда я заулыбался. — Что? Ты знаешь эту маленькую сучку?
Я вспомнил, как Элизабет Монтгомери смотрела на моего сына в тот день, когда он пропустил гол команды UTI. Восторженным, заинтересованным взглядом. Правильно, что они наконец вместе. Он так давно ее любит.
— Почему ты ухмыляешься как идиот, Гарри? Ты что, и вправду думаешь, что это хорошая новость? Наш сын проводит ночь с шалавой из Рамсей Мак.
— Почему ты так грубо говоришь о ней? Мне она кажется обычной девочкой. Может быть, ей оказывают чуть больше внимания, чем нужно. Но это потому, что она такая красивая. Перестань. Ты ведь понимаешь это.
Джина отмахнулась от меня:
— Она бросит его, как только поймет, какой он хороший, добрый мальчик. Вот что мне не нравится, Гарри, если хочешь знать правду. Она из тех, кому нравится, когда на нее пялятся накачанные молокососы с татуировками. А Пэт лучше их. Лучше ее.
Я был потрясен.
— Как ты можешь это говорить? Элизабет Монтгомери, может быть, лучшее, что с ним случилось в этой жизни.
Джина засмеялась.
— Похоже, ты немного знаешь о молоденьких девочках, верно, Гарри?