Мы сидели в баре отеля. Я смотрел, как Джим прихлебывает пиво. Его рука больше не тряслась. Он облизнул губы и медленно опустил свое пиво на подставку, улыбнувшись мне. У него была прекрасная улыбка.
— Она бывает не постоянно, — проговорил он. — Дрожь. Непредусмотренное возбуждение мышц, как это называет мой врач. Оно приходит и уходит. На съемочной площадке это сегодня случилось впервые.
Я вздохнул.
— Но сейчас только третья неделя, — сказал я. — Рано или поздно тебе придется обо всем рассказать.
— Разве это не твоя работа?
— Наверное. Думаю, да. А что насчет твоего агента?
— Она ничего не говорит. Потому что, как только об этом станет известно, мои акции стремительно упадут. Эти мерзавцы уберут мой персонаж из шоу, как пить дать. Кому нужен актер, который понятия не имеет, сможет ли участвовать в специальном рождественском выпуске? — Он взглянул на свои спокойные, не дрожащие руки. — Думаю, меня вышвырнут только тогда, когда болезнь затронет речь.
В нем появилась жесткость, которую я видел и прежде, в те дни, когда еще страдал от ревности, думая об их с Сид браке.
— Паркинсон не делает больного дураком. Не затрагивает умственные способности, — добавил он.
Я мог поклясться, что он снова цитирует слова доктора. Он взял свое пиво.
— Только кажется, что они затронуты, потому что ты не можешь управлять мышцами, отвечающими за речь.
За его плечом я увидел, как в бар вошел мужчина средних лет с дочерью. Она была одета в летнее платье. На нем был пиджак от костюма и джинсы.
Потом мужчина наклонился к девочке, и я понял, что это не его дочь.
Мужчина был примерно моего возраста, хотя и боролся с подступающей старостью. С помощью джинсов, рыжевато-коричневого пиджака и, конечно, с помощью девочки.
Эта девочка была Элизабет Монтгомери.
— Разве против этого нет лекарств? — спросил я Джима, с трудом оторвав от нее взгляд. — Ведь должны быть лекарства.
Джим усмехнулся.
— Да, существуют бензтропин, бензгексол, очень хорошие средства для устранения мышечных спазмов. Но это дегенеративное заболевание. Лекарства контролируют симптомы. Но не излечивают.
Свободных столиков не было. Официант проводил Элизабет Монтгомери и мужчину к сиденьям у стойки бара. Мужчина взял коктейльное меню и принялся его листать. Смущенно улыбнувшись, он вынул очки без оправы.
Элизабет Монтгомери встала, поцеловала его в щеку и отошла от стойки.
Я смотрел на мужчину и думал — интересно, есть ли у него здесь номер. Интересно, ждут ли его где-нибудь в доме у подъездной аллеи, посыпанной гравием, жена и дети. И мне было интересно, как он познакомился с Элизабет Монтгомери и что между ними происходит.