— Пожалуйста, присматривай за Пегги вместо меня, ладно, Гарри? — попросил он. — Что бы ни случилось. Присматривай за ней.
Я выдержал его взгляд.
— Всегда буду, — ответил я.
На его красивом лице появилась заговорщическая улыбка.
— Я так долго тебя ненавидел, — признался он.
Они отодвинули мебель, чтобы было больше места.
На руках старика были старые потертые кожаные наладонники, что-то вроде митенок, плоских с одной стороны и с подушечками с другой, и когда он хлопал в ладоши, раздавался треск, словно что-то ломалось.
Пэт стоял к нему лицом, длинные тонкие руки висели по бокам, и на них я увидел гигантские коричневые боксерские перчатки с надписью: «Лонсдейл — Лондон — шестнадцать унций». Они выглядели совершенно древними. Словно ископаемые.
— Что за глупости, — сказал я, но они не обратили на меня внимания.
Я совсем не это имел в виду. Не знаю, что я имел в виду. Но явно не избиение в стиле этого дерьмового фильма «Парень-каратист». Это могло его убить.
Кен поднял руки в наладонниках к вискам и ринулся вперед.
— Двойной удар, — сказал он, и мальчик осторожно ткнул правой рукой в наладонник.
— Левша, видишь? — сказал мне Кен. — Бьет правой рукой, потому что левша. Двойной удар, — снова велел он, и Пэт опять ударил в наладонники с силой мотылька.
— Хорошо, — сказал Кен, но мне показалось, что это щедрая похвала. — Закрывайся левой рукой. Локоть внутрь. Кисть защищает подбородок, а предплечье — ребра. Хорошо и аккуратно. Не будь статуей. Не стой и не жди, пока тебя завалят. Двигайся, двигайся. На подушечках пальцев. Танцуй, Пэт, танцуй!
Затем он закашлялся и вынужден был присесть.
Я сел рядом с ним.
— Хочешь увидеть его мертвым? — спросил я.
Кен перестал кашлять и ответил вопросом:
— А ты?
С нарастающей паникой я смотрел, как Пэт помогает Кену подняться с дивана — что было нелегко в таких огромных перчатках, — и они снова встали в позицию.
Для умирающего человека с одной ногой Кен двигался с удивительной ловкостью. Я взглянул на фотографию юного боксера, стоявшую на каминной полке. Чокнутый Малыш, как называл себя Кен. Почти тридцать боев, пока он служил в полиции. Ни одного проигранного. Ни одного нокдауна. Он рассказывал мне без капли похвальбы или самодовольства, что стал бы профессионалом, если бы не потерял ногу при Монте-Кассино.
Он снова заскакал вперед, назад и в стороны, называя комбинации, которым Пэт следовал послушно и покорно.
— Двойной удар — хук справа, хук слева, — говорил Кен, и Пэт кротко повторял движения.
— Послушай, — вмешался я. — Он не Чокнутый Малыш, о’кей? И он не его дедушка.