Сид встала в дверях, застегивая халат и невозмутимо глядя на лицо Пэта.
— Давай я, — сказала она, и я уступил ей место.
Она ничего не говорила, пока смывала кровь. Сначала она удалила запекшиеся сгустки, а потом промокнула порез обеззараживающим раствором.
Из холла послышался плач.
Джони снова что-то приснилось.
— Я схожу к ней, — сказал я и, прежде чем Сид успела ответить, отправился в спальню Джони.
Она сидела в постели и терла глазки. Я присел на кровать и обнял ее.
— Астероид, — всхлипнула она. — Астероид хочет уничтожить нашу планету.
Ее тельце было почти горячим. Я коснулся ее лба, проверяя, нет ли температуры.
— Нет, все в порядке, — сказал я. — Астероид не уничтожит планету.
Она внезапно разъярилась.
— От астероида вымерли динозавры, — запальчиво сказала моя дочь. — Они были властелинами Земли сто шестьдесят миллионов… — Джони остановилась, чтобы сдержать рыдание, — лет. И вымерли. Исчезли. За семь дней. Их уничтожил гигантский астероид.
Она немного успокоилась. Я погладил ее по спинке, поцеловал в макушку. Она снова легла, натянув одеяло.
— Это ведь динозавры, — сказал я. — А вовсе не мы, Джони.
— Но ведь существует промежуток, — сказала она, почти засыпая. — Промежуток между астероидами, падающими на Землю.
— Промежуток? — непонимающе переспросил я.
— Каждые сто миллионов лет, — стала объяснять она, зевая и погружаясь в сон. — Огромный… астероид… падает на Землю… каждые сто миллионов… лет…
Я погладил ее по голове, и она зарылась в подушку.
— Динозавры… шестьдесят пять миллионов лет назад… поэтому…
Она зевнула.
Я закончил за нее подсчеты, поглаживая ее по волосам.
— Поэтому следующий астероид надо ждать через тридцать пять миллионов лет, — сказал я. — Солнышко, давай поговорим об этом утром.
Убедившись, что она уснула, я вернулся в ванную. Глаз Пэта почти закрылся, но все же теперь, когда Сид смыла засохшую кровь, мой сын выглядел немного лучше. Вернее, это она постаралась, чтобы он выглядел получше. Как будто он теперь в безопасности.
— Все в порядке? — спросила она.
— Все в порядке, — ответил он.
Когда она закончила, пол ванной оказался устлан белыми полотенцами, покрытыми странными рыже-коричневыми пятнами. Затем она заставила его открыть рот и проверила зубы.
Потом улыбнулась. Заговорщической улыбкой, словно между ними была какая-то тайна.
— Будешь жить, — сказала она.
Но все равно велела ему пойти к холодильнику, достать пакет замороженного горошка, приложить его к глазу и держать столько, сколько сможет вытерпеть.
— Хорошо, — ответил Пэт. — Спасибо, Сид.
Он вышел.
— Бедный мальчик, — сказала она. — Что ты с ним делал?