- Здравствуй, папа. Я вернулась.
Слуги плохо следят за кладбищем. Надо будет устроить разнос. Тэруко орудовала метлой, выгребая листья, и говорила с отцом.
Кто еще выслушает ее? Кто поймет?
- Я вышла замуж, папа.
Она сняла с пояса флягу, плеснула в деревянную чашу сакэ. Разломила рисовую лепешку. Потревоженный паучок взбежал вверх по паутинке, забился в щель.
- Он бы тебе понравился, я уверена. Он замечательный! Похож на тебя…
Принцесса осеклась. Обращаться к отцу в присутствии соглядатая было противно. Пусть Сузука держалась в отдалении, Тэруко чувствовала ее безмолвное давящее присутствие за спиной.
Не удержавшись, девушка обернулась. Сузука стояла в тридцати шагах от нее у статуи Будды, сложив руки на груди. Ее некрасивое маловыразительное лицо как всегда было бесстрастным, только внимательные глаза цепко следили за принцессой.
Из трех приставленных Кудо надсмотрщиц именно Сузука раздражала принцессу больше всего. С двумя другими можно было договориться, поболтать, пошутить. Пару раз истосковавшаяся по общению и живому человеческому участию девушка даже звала их выпить вместе чай, и те не отказывались. Обычные женщины, которых прихоть судьбы заставила работать на службу безопасности.
Сузука же напоминала глиняного болванчика. По слухам, у первого самханского императора была целая армия таких - неутомимых, неустрашимых, не знающих любви или жалости.
- Эй, ты, - окликнула Тэруко соглядатайшу. - Ты не могла бы уйти отсюда?! Я хочу поговорить с отцом!
- Говорите, ваше высочество, - женщина не тронулась с места.
- Поговорить наедине! - принцесса сделала ударение на последнем слове. - Без всяких… - она не стала продолжать. Слишком хотелось добавить пару крепких словечек, подслушанных в казарме, но отец бы расстроился и рассердился, услышь он от Тэруко солдатскую брань.
Сузука покачала головой.
- По инструкции я не должна удаляться от вас дальше, чем на тридцать шагов, ваше высочество.
Кровь бросилась в лицо, в ушах застучало. Тэруко вскочила. В душе вскипело разом все, что копилось за эти дни: разочарование, гнев, страх потерять Джина и яростное несогласие с собственным бессилием.
- Послушай, ты… - девушка стиснула в пальцах ручку метлы, словно это было оружие. - Ты видишь, где мы?! Это кладбище! Фамильное, твою мать, кладбище! Я пришла сюда в день Сюбун-но Хи, чтобы почтить память отца! Ты видишь у меня припасы?! Может, деньги?! Включи мозг, кто бежит без припасов и денег!
На протяжении этой речи принцесса повышала голос с каждым словом и наступала на надсмотрщицу. Ей казалось, что в душе закручивается тугая пружина. Все, что ненавидела Тэруко - несвобода, необходимость следовать бессмысленным ритуалам и традициям, невозможность быть собой - в этот миг воплотилось в неказистой женщине с цепким взглядом.