— Эка, что за царь! Перед немцем гнет шею, а на русского и взглянуть не хочет! — с тоской вырвалось у него.
На его плечо легла тяжелая рука приказчика:
— Ну, варнак, быть тебе поротому за дерзость!
— Уйди! — сверкнув глазами, сказал мастеровой. Было тяжело на сердце. Руки его дрожали от обиды…
Между тем Александр проходил по мрачному проходу. Внимание его привлекла широкая низенькая дверь.
— Что там? — спросил царь.
— Украшенный цех, государь! — пояснил Татаринов и распахнул дверь.
У порога царя встретил Аносов. Александр проследовал в обширное помещение с низким потолком. В широкие окна скупо вливался серенький, осенний свет. Всюду рядами стояли грубо сколоченные столы, за которыми сидели склоненные над работой мастеровые. При появлении государя граверы молча поднялись и вытянулись, ожидая царского слова.
Император огляделся и сказал Аносову:
— Покажи-ка, любезный, что здесь делают!
Павел Петрович в цехе чувствовал себя свободнее, чем на приеме в управительском зале. Он загорелся и восторженно, с порозовевшим лицом почти прокричал в ухо государю:
— Ваше величество, здесь совершается подлинное искусство! Лучшие клинки тут предаются золочению и украшаются разнообразными насечками!
— Что значит насечка? — заинтересовался царь.
— Разрешите показать, государь? — спросил Аносов.
Император прищурился на смелого горного офицера, но всё же с улыбкой отозвался:
— Любопытно! Покажи-ка искусство наших мастеровых!
Он вышел на середину обширного помещения. Более сотни мастеровых художников, граверов, насекальщиков, резчиков по дереву и кости — стояли у своих верстаков, ожидая царского приказа.
— Распорядитесь, чтобы приступили к работе! — глуховато вымолвил государь.
Аносов предложил мастеровым продолжать работу, и в цехе наступила глубокая, ничем не нарушаемая тишина. Царь внимательно огляделся. Кругом сидели плечистые бородатые мужики, с приглаженными и взятыми под ремешок волосами, стриженными по-кержацки. Одеты они были в опрятные черные штаны, заправленные в крепкие козловые сапоги, и в чистые рубахи, поверх которых были наброшены чистые холщовые передники. Александру это понравилось, и он одобрительно сказал Татаринову:
— Вижу, мастеровые в довольстве живут!
— В приличном довольстве и в счастии! — умильно заговорил начальник горного округа. — Взгляните, ваше величество, на сии образцы мастерства!
Но внимание царя почему-то привлек молчаливый старичок мастеровой, погруженный в работу. Перед ним на столе были разложены несложные орудия производства: три шпильки — костяная, черного дерева и тонкая стальная. Склонившись над пластинкой, гравер-искусник стальной шпилькой насекал на ней контуры красивого орнамента.