Не слушая его возражений, Павел Петрович перебил:
— Завтра же направить нарочного в Барнаул, там у меня чертежи машин. Буду жить здесь, пока всё не пойдет по-иному!
В оконце конторы долго горел свет: Павел Петрович знакомился с приисковыми делами.
Глава седьмая
НЕЗАБЫВАЕМАЯ ВСТРЕЧА
В страшную жару Аносов возвращался по иртышской долине в Омск. На тройке крепких выносливых коней он ехал по правому берегу могучей сибирской реки, воспетой народом. Кругом простиралась степь, покрытая сухой выжженной травой. Только там, где поблескивали освежающие речонки, бегущие к Иртышу, зеленели густые травы, шумели заросли крыжовника, черной смородины, диких роз. Золотились на солнце пахучие целебные цветы, раскачивались желтые чашечки лютиков. Вдоль военной линии на пути к Омску то и дело встречались безмолвные, пыльные казачьи станицы. В тени у ворот лежали неподвижные псы, истомленные жарой; они не лаяли и провожали тройку сонными глазами. Над степью простиралась тяжелая духота; до самого светло-голубого горизонта ни зеленого листочка, ни свежего стебелька. На опаленной равнине внезапно возникали и двигались медленно и грузно огромные песчаные столбы, которые затмевали и солнце, и голубизну застывшего эмалевого неба. Аносов невыносимо страдал от зноя и жажды. Кружилась голова, темнело в глазах, и казалось, конца не будет мукам от нестерпимой духоты. Мелкая горячая пыль висела в воздухе. Среди голой необозримой равнины то там, то здесь чернели юрты казахов, изредка тянулись вереницы верблюдов, оглашая раскаленную пустыню унылым звоном колокольчиков. Проскачет быстрый всадник, и снова пустынно вокруг…
Далеко-далеко в степном мареве показались очертания Омска. Не доезжая до него, Аносов приказал остановить тройку в казачьем поселке. В тени у плетня сидела казачка, и Павел Петрович попросил у нее попить.
— Может, молока выпьете? По жаре куда хорошо! — гостеприимно отозвалась хозяйка.
Она принесла отпотевший жбан с холодным молоком. Аносов, не отрываясь, жадно выпил молоко и протянул казачке рубль. Молодка гневно сверкнула глазами.
— Не гоже так, господин! — укоризненно сказала она. — За хлеб-соль русские люди с проезжего никогда не берут. Поезжай с богом!
Он ласково улыбнулся ей:
— Прости, не хотел обидеть!
Павел Петрович поклонился казачке, и тройка помчалась вперед.
Через час кони на рысях вбежали в город. Знакомые широкие немощеные улицы, та же пыль и гнетущая жара.
Аносов остановился у старенькой учительницы. Оконца домика были прикрыты ставнями. У завалинки в песке копошились куры. Высокие густые деревья бросали прохладную тень на тихое жилье. В горнице стояла прохлада. Старушка приветливо встретила Павла Петровича, мигом принесла кувшин студеной воды и предложила гостю умыться. Он освежился, отпустил лошадей и решил отдохнуть.