— Тут каждая местина мною исхожена! — добродушно говорил он Аносову. — Любое дерево и шихан говорят мне о горе и радости. Глянь-ко, у тропки в черемушнике ветхий крест склонился, — тут бродяги за копейку человека убили! Эх, сторонка сибирская, варнацкая сторонушка! — вздохнул старик.
Павел Петрович разглядел покрытый лишайником и мхом пошатнувшийся крест над заросшей могилой.
— Ты, Петрович, не бойся! — продолжал проводник. — Смелому человеку везде дорога, а смерть и на полатях настигнет! Русский человек оттого силен, что ничего не боится. Тем и берет. Мороза он не боится, потому что мороз только бодрит, жар ему тоже нипочем: пар костей не ломит. Воды, сырости и дождя нам ли бояться, — сызмальства в мокром месте живем. Златоуст так и зовется — «божий урыльник»! Эх, милый ты мой человек! вздохнул старик. — Урал — наш край родимый! Горы и лес кормят, одевают и душу радуют, стало быть, земля тут наша, родная, милая…
Евлашка шел широкой, размашистой походкой, прислушиваясь к лесному шуму, разглядывая каждое чем-либо приметное дерево, муравьиный холмик, и словоохотливо беседовал с ними, как со старыми друзьями.
— До чего же ты ноне хороша, милая! — обращался он к кудрявой березке. — Ну, расти, расти, себе на радость и людям в утешение!
Вот он подошел к старой сухой сосне, которая могучей колонной высилась среди чащи. Постучал в нее. Глухой, невеселый звук издала лесина.
— Мертва, отжила свое, не зацветет, не зазеленеет больше. Ждет своего ветровала! — с грустью сказал он. — Этакой лесиной моего батьку охотника в один миг на смерть уложило! Охотился он зимой за белкой, налетела буря, и страшенный ветровал повалил сосну. Она и погребла под собою охотника. Только через год горщики нашли его кости под буреломом… Тсс! — вдруг остановил он Аносова и указал на свежие следы. — Видишь, тут только что прошла лисанька, а впереди проскакал заюшка. Ну, пропал, горюн! — грустно вымолвил старик и прислушался к лесной тишине; Аносов тоже затаил дыхание. Слышно было, как билось сердце. Прошла минута, другая, и в лесу раздался жалобный крик.
— Схватила, подлая! Задушила заюшку в один момент. Хитра лисанька… Гляди, а вон тут вчера волк пробежал! — показал он на следы зверя…
Аносов молчаливо шел позади проводника. Не хотелось говорить, любо было прислушиваться к ропоту лесной пустыни, разгадывать ее тайны. Дед Евлашка радовал и удивлял Павла Петровича. Старик спокойно и мудро читал книгу природы. Каждая страница ее казалась интересной, и Аносов боялся пропустить что-либо из замеченного Евлашкой…