— Что именно?
— Нашу маленькую Розалию. Но об этом мы еще поговорим.
— Вашу Розалию? — пробормотал Пал, нахмурив лоб, и сердце его болезненно сжалось.
Санки тронулись, выехали за ворота, а Пал Гёргей, словно окаменев, все еще стоял посреди двора, держа в руках шапку, которую снял, чтобы помахать ею вслед уезжающим, да так и забыл снова надеть, несмотря на лютый холод.
— Значит, все-таки… — проговорил он и тут же схватился за голову, вспомнив слова своего обета: «…вырываю я из души своей сомнение, как занозу из тела». Но удастся ли ему вырвать занозу из души — из больной души, — с такой же легкостью, как из здорового тела?..
После этого дня братья лишь изредка встречались друг с другом. Янош Гёргей не ездил даже на заседания комитатского дворянского собрания, а свой интерес к политике удовлетворял, не выходя за ворота дома. Газет, правда, тогда еще не было, зато были соседи из окрестных поместий. Они-то и привозили политические новости.
Увы, радостного в этих новостях было немного! С падением будайской крепости силы турецкого полумесяца ослабели. Христиане в Венгрии ликовали. Глупцы! Ведь для их страны, самой несчастной изо всех стран на свете, единственной опорой был враг. (Это может случиться лишь с нами, венграми!) Прогнав турок из Буды, наши предки испугались:
— Что же теперь с нами будет, без турок-то?
До сих пор Вена заигрывала с венграми, потому что боялась, как бы они не ухватились за полы турецкого кафтана, а турки всегда были готовы насолить немцам. Э, что ни говорите, но турки были нужны нам для политики, как хозяйке соль — для стряпни.
Но если бы только в турках дело (хотя, как я уже сказал, турок был нужен для дома!), а то ведь едва Янош Гёргей пригрелся в родном гнезде, как пошли слухи, что император не утвердил сына Апафи владетельным князем * и якобы сказал при этом: «К чему Трансильвании эти игрушки?»
Значит, не будет больше «малой родины», где прежде венгр всегда мог найти приют, если на «большой родине» ему вдруг приходилось туго, * и откуда он всегда мог затем нанести немцу ответный удар. Навязав нам на шею австрийских императоров, господь бог как бы в противовес им сажал беспокойных маленьких князьков на трансильванский трон. А теперь вот их больше не будет. О, император Леопольд знал, что делает! А вот что будем теперь делать мы, венгры, никто не знает.
Наиболее горячие головы (в особенности дворяне вокруг Кешмарка) надеялись: взойдет еще звезда Тёкёли. Но, увы! Счастливая звезда — не восковая свеча, погаснет — снова ее не зажжешь. Да и сам Тёкёли — выжатый лимон, никому он больше не нужен.