– Он самый, – ответил Александр, – четырнадцатого года. Ездили когда-нибудь на таком?
– На таком – точно нет. Ладно, будем считать, что вам как раз повезло, потому что я все лето никуда не спешу, – сказала я, и мой спутник засмеялся.
– Ну, в смысле, это никак не связано с Ducati, – стала оправдываться я. – То есть почти не связано.
Александр протянул мне шлем.
– Давайте помогу застегнуть.
Затягивая мне ремешок под подбородком, он улыбнулся.
– Это у вас недавно?
– Что недавно? – переспросила я.
– Очень идет. И шлем, и новая прическа. Я видел в фейсбуке, на последних фотографиях вы были еще с другой прической.
Случайное напоминание оказалось внезапно неприятным. Я восстановила фейсбук после полутора лет отсутствия совсем недавно, после приезда в Москву, – оказалось, что он срочно был мне нужен, чтобы общаться со всеми своими новыми кузенами и кузинами. А удалила я его, когда начала пить литий, – так что фотографии там были по большей части очень давние. С тех пор я похудела, потеряла половину волос и отрезала длину.
– Вроде не так уж и недавно. Мне тоже так больше нравится! – сказала я. – Ну что, едем?
Поездка по вечерним улицам еще едва знакомого, но уже своего и уже любимого города на машине и на мотоцикле – две совершенно разные вещи. В машине ты – наблюдатель. На мотоцикле – владетель, осматриваешь свои территории, наслаждаясь опьяняющим чувством свободы, которую дают скорость и бьющий в лицо ветер. Даже на унылом Брайтон-Бич, где я впервые села на мотоцикл, серые контуры зданий превращались в размытые от быстрой езды тени Элизиума – что уж говорить о таком городе, как Москва, где было всё – сотни огней, шум дикого мегаполиса, широкие улицы, предупреждающие гудки автомобилистов, выплескивающиеся из театров после спектаклей толпы людей в костюмах и вечерних платьях, шествия кришнаитов, очереди у выходящих на улицу окошек «Макдоналдс» и устремленные в небо сталинские высотки. После такой поездки – а я ведь даже не упомянула Ducati! – захватывает поток упоительного детского восторга, посреди которого мы с Александром даже не заметили, как перешли с «вы» на «ты». Мы оставили мотоцикл на Смотре на Воробьевых горах, и шли вдоль набережной. Это был прекрасный вечер, у которого, впрочем, были и свои темные нотки, которых не замечал Александр, но которые то и дело царапали меня, как наждачная бумага. Александр расспрашивал о моей поездке, просто о жизни – простые, естественные вопросы, отвечая на которые мне приходилось маневрировать между правдой и теми ее версиями, где опускалось то, о чем я не могла или не хотела говорить, – и это было неприятно. То одна, то другая фраза падали в болезненную зону – события прошлого года, взлеты и падения, мой уход с работы, мои планы на будущее. От последней темы у меня закололо где-то в груди, или, может, у основания шеи, и еще в запястьях и под коленками, подкашивая ноги.