Теперь блики, игравшие на фоне чёрной стены, сложились в шар, который медленно вращался, наполняясь сдержанным тёплым сиянием.
— Ни одному человеку, даже прожившему долгую жизнь, полную славных свершений, даже на смертном одре не кажется, что он достиг всего, что хотел, или даже всего, что мог, — голос уже заполнил всё окружающее пространство, заполнил или просто заменил его собой. — Послушник, проходя через Первое Омовение, не отрешается от человеческих слабостей и мирских соблазнов, но они сами отрешаются от него. — Шар приближался, медленно и плавно играя искрящимися гранями. — Послушник, проходя через Первое Омовение, не обретает духовной силы, но духовная сила обретает его. — Теперь он был внутри шара, и его грани стали подобны небесам. — Послушник, проходя через Первое Омовение, не становится ближе к Господу в сердце своём, но сам Господь приближается к нему.
Полоса бледного заката была едва различима над заревом пожарища. Языки пламени венчали высокую башню полуразрушенного замка, и сквозь пролом в стене продиралась колонна железноголовых. Где-то внутри обрушилось перекрытие, и вверх, к низким облакам, взвился густой сноп раскалённых искр.
— Поздно, — горестно прошептал всадник в простом сером камзоле, держащий на поводу мула, гружённого доспехами и связкой мечей. — Мы опоздали, сир.
— Подай «Блистающего в сумерках», — сказал Ипат, слезая с коня, и оруженосец, наклонившись, вытянул из связки короткий, слегка изогнутый меч в ножнах из чёрной кожи, без украшений.
В пылу атаки воины обычно принимают за своего всякого, кто движется в том же направлении, что и они. Значит, ещё не всё потеряно. В конце концов, не было задачи спасать ни замок Ханн, ни самого герцога Люса ван Ханне. Ордену нужно лишь, чтобы осталась в добром здравии Мирра ван Ханне, юная дочь престарелого герцога. И ещё нельзя допустить, чтобы железноголовым досталось священное таро, сокровище, которое уже пятьсот лет передаётся по наследству в роду Ханне. Таро, которое дороже самого замка и всех ленных земель герцога, дороже всех прочих ценностей, что награбили за столетия несколько поколений благородных предков. Империя и так слишком сильна — если ромеям достанется ещё и таро, они сомнут железной пятой весь остальной мир, а потом начнут загнивать, почив на лаврах самодовольства и ложного величия. Тогда история остановится, и человечество вернётся в звериное состояние, от которого оно, впрочем, не так уж далеко и ушло.
Ипат… Нет, теперь его имя Лаэр дю Грассо, Посланник Ордена Святого Причастия, и он не имеет права на смерть.