Я же поскользнулась, когда он отправил меня к демонам. Вдруг и сейчас сбудется.
— Только тронь еще раз! — Как плохо мне ни было, но задремать, не удостоверившись, что я в безопасности, не могла.
К счастью, Тавиш это быстро понял.
— Обещаю решать проблему вожделения без твоего участия, — серьезно выговорил он. — Расслабься, Михаэлла. Ты мне даже близко не нравишься. Просто я поддался порыву, да еще этот злосчастный ритуал…
— Какой еще ритуал?!
Глаза наконец удалось приоткрыть, но все вокруг будто дымкой было покрыто.
— Видимо, меня должно было подчинить ведьме, но вместо этого замкнуло еще и на тебя. Привязка крайне слабая, но она есть.
Так поводок все-таки есть? И один его конец в моих руках. От этого понимания стало спокойнее. И даже логичный вывод, что на другом конце того поводка отнюдь не ошейник, а тоже вроде как поводок, уснуть мне не помешал.
Что скрывается под платьем, наколдованный все-таки узнал, потому что проснулась я в его рубахе, а под ней не было совсем ничего.
Утро началось со слабости, противной головной боли, виноватого Тавиша и заваренных в кружке трав. Лекарство или хотя бы нормальный чай готовить он не умел, посему пойло было совершенно безвкусное. Просто вода с плавающими в ней травинками. Они не давали ни цвета, ни вкуса, ни приятного запаха, только раздражали. Но я все же выпила, чтобы прогнать мерзкую горечь во рту и избавиться от жажды. Хотя бы жар спал, уже хорошо.
Стыдно или неловко не было. Вряд ли он мог увидеть там что-то ужаснее, чем мое лицо. И хорошо, что не уложил на лавку прямо в липком грязном платье, искупавшемся вместе со мной в болоте. И что вытащил, тоже хорошо.
— Повезло, что в корзине нашлось спиртное, — избегая на меня смотреть, первым заговорил Тавиш. — Если бы не растер тебя, ты бы точно с горячкой на неделю слегла.
— Вряд ли. — Разговаривать с ним больше необходимого я не собиралась, но зачем-то все равно ответила: — Я крепкая. За последние пятнадцать лет вообще ни разу не болела.
После той самой лихорадки. Какая ирония.
Спорить он не стал, только бросил на меня любопытный взгляд и тут же отвернулся к окну.
В следующий раз тишину нарушила уже я сама. Был один вопрос, требующий прояснения:
— А где моя одежда?
Тавиш не ответил, только белобрысой головой в сторону очага мотнул.
Там тлели какие-то тряпки. Смутно знакомые тряпки! Вот почему минувшей ночью так жарко было! Ну, помимо горячки.
Вся слабость от злости улетучилась вмиг.
— Ты издеваешься?! — взвилась я и тут же закашлялась, поперхнувшись. Продолжала уже сквозь кашель и навернувшиеся слезы: — Что же мне теперь, голышом ходить?