- Можно мне взять коробку от домино и немного цемента? - спросил я у него, выглядывая из-за угла.
- Это еще для чего?
- Пробную плитку хочу сделать.
- А коробка зачем?
- Так другой формочки нет.
- Тако-ое... добро на говно! - сказал, было, дед, но Петро
потянул его за рукав, что-то шепнул, и он смилостивился. - Ладно, возьми... помоешь потом. А раствор я сейчас сам замешаю. Много тебе?
- Ну, чтобы хватило... на эту коробку. - Я ринулся, было, в дом, но вспомнил о пластификаторе, остановился и добавил с порога. - Тут дядя Петро говорил, что нужно в раствор кровь добавлять.
- А где ее взять?
- Я хотел соскрести с колоды, на которой бабушка рубит цыплят, и разбавить в воде...
- Хех, - изумился дед, - и удумает же!
- А я о чем говорил, - засмеялся Петро, - молодые мозги, оборотистые! Пойдем, Александрыч, посмотрим, что он еще там нафантазировал.
Я вытряхнул домино из коробки, смазал ее куриным жиром из банки, что стояла у бабушки на столе, и внезапно подумал, что выполняю последнюю миссию, взятую на себя в этом родном, но чужом для меня времени. В памяти зазвучал нехитрый мотив и слова, настолько божественные в своей простоте, что на глаза навернулись слезы:
"Это все, что останется после меня, это все, что возьму я с собой..."
Я вытер лицо дверной занавеской и вышел во двор. Взрослые стояли у верстака. Один махал мастерком над куском старой фанеры, другой с интересом смотрел на мой вездесущий двигатель. Он уже догадался протянуть переноску.
- Здесь, на валу, отверстие можно просверлить, - сказал я Петру, - и нарезать резьбу для болта. Закрутил - уменьшил вибрацию, открутил - увеличил. А пока обойдемся алюминиевой проволочкой.
Дед смотрел на меня с удивлением и потаенной тревогой. Уж он-то знал, как никто, мой реальный потенциал - до сих пор помогал решать сложные задачи по арифметике. То, что внук так стремительно поумнел, было выше его понимания. Так не бывает, так не должно быть. Ни в какую чертовщину дед, понятное дело, не верил и усиленно искал объяснение этому феномену.
- На уроках труда, - сказал я ему, - мы выпускаем для школ совки и дверные петли, скоро будем вытачивать гайки и нарезать в них внутреннюю резьбу, а ты все считаешь, что я у тебя маленький.
В общем, я сделал все, чтобы он поверил, но не совсем получилось. Дед чуял нутром, когда я ему вру, или что-то недоговариваю. Под его внимательным взглядом, все у меня стало валиться из рук. Столешница деревянного верстака из толстой, широкой доски оказалась вообще не закреплена. Когда заработал движок, ее повело в сторону. Я несколько раз уменьшал лепестки, но так и не смог подобрать приемлемую вибрацию.