— Как вы сюда попали? Что вам нужно от бедного Хози Кокоса?
— Скажите, вам достаточно известно мое имя?
— Если вы сын Антонио ди Гуаско, то я хорошо знаю этого благородного человека, — ответил уже окончательно оправившийся от испуга Хозя Кокос.
— Да, я сын благородного Антонио — если не верите, взгляните на герб на моей шпаге. А это мой документ. — И Деметрио подал Хозе вчетверо сложенный листок бумаги.
Хозя, прочитав бумагу, сказал:
— Я верю вам, синьор Гуаско.
— Могли ли бы вы иметь со мной денежное дело?
— Повторяю — я верю вам.
— Тогда у меня к синьору ростовщику всего две небольших просьбы, — произнес Деметрио, пряча шпагу в ножны. — Во-первых, я прошу вас переписать долги госпожи Джулии Кабела на мой вексель и освободить ее от унижений. Во-вторых, я прошу под другой вексель наличными пятьсот сонмов. И больше я не смею ничем беспокоить вас.
Ростовщик запустил пятерню в свою бороденку и долго раздумывал. Потом он произнес:
— А если я не выполню просьбы синьора?
Деметрио взялся за шпагу и, вынув ее немного из ножен, коротко сказал:
— Я не позволю, чтобы при мне унижали синьору Джулию.
— Хорошо. Я согласен выполнить ваши просьбы. Спросите, согласна ли на это госпожа ди Кабела.
— Я согласна, — тихо произнесла женщина. — Я верю этому благородному юноше.
Кокос пожал плечами, открыл ящик стола и подал Деметрио два чистых векселя.
Через несколько минут, получив пятьсот сонмов, Деметрио вышел от Хози Кокоса под руку с синьорой Джулией. Закрыв калитку, старый ростовщик, долго стоял посреди двора, раздумывая над тем, правильно ли он сделал, поверив этому юноше.
Джулия молчала всю дорогу и, лишь подходя к палаццо консоляро, прошептала:
— Вы спасли мне жизнь, добрый ди Гуаско. Завтра я жду синьора у себя. Двери моего дома всегда открыты для вас. Я жду, — еще раз повторила она.
— После полудня, — коротко ответил ей юноша, и зашагал к дому Кончеты.
* * *
За несколько минут до звона на башне святого Кристо у дома Хози Кокоса снова появились люди. Их было трое. В доме их уже ждали, и калитка открылась без стука. Слуга провел путников через двор. У веранды гостей встретил сам хозяин. После взаимных поклонов и приветствий Хозя пригласил их в дом, и скоро путники очутились в просторном зале, посреди которого стоял накрытый для ужина стол.
Один из путников был Никита Чурилов, другой боярин Беклемишев, а третий — толмач Шомелька Токатлы.
За ужином говорили о жизни в Кафе. Хозя Кокос и Чурилов жаловались на бесчинства татар, на множество препон, чинимых торговым делам Кафы с Московской землей.
Затем все согласно сошлись на том, что с татарами можно и нужно учинить согласие на свободный въезд в крымский юрт, а с фрягами говорить смелей, ибо они, фряги, сами очень желают торговать с северными купцами.