— Нам от того корысти мало, — равнодушно произнес Беклемишев.
— Ты слушай далее. Решили мы, русские купцы, в это дело встрянуть. Казны тому Леркари дадим и еще найдем полтыщи таких молодцов, каких Кафа отродясь не видывала. Пусть тот Леркари режет гибеллинов, а мы потом покажем порог ему. Объявим Кафу торговым городом и вольным городом и попросимся под руку московского князя.
— Далече, Никита. Рукой ваш город не достать.
— Через хана. Ему лишь бы дань хорошую платили, а русские ли, фряги ли — все одно. Мы с ним договоримся.
— Смелый ты, Никита, сын Чурилов. Только о какой полтыще молодцов помянул, я не пойму?
— Слушай, боярин. Был я эти дни в горах. Более трех дней провел в лесу. Поверить трудно — живут там тайно более пятисот душ, и нашего русского народу среди них достаточно.
— Разбойники? — спросил Беклемишев.
— То и дело, что нет, — и тут Никита рассказал боярину о ватаге.
— Вспоминаю я. Мне Данилка Гречин говорил о какой-то ватаге. Может, это о них и есть. Пошли-ка за ним.
Вскорости пришел Данила Гречин.
— Данилко, вспомнил я твои речи о какой-то ватаге. Кто у них атаманом-то?
— Василько Сокол, боярин. Был я у них. Просил не забывать. Скажи, говорит, послу, что совета ждут русские людишки.
— Давно ли живут здесь?
— С весны.
— И долго ли думают тут быть?
— Собирается ватага в зиму перебраться на Дон. Здесь им все равно не место, — пояснил Никита.
— На Дон, говоришь? Это дело! Про вольный город Кафу — еще как бог велит, а на Дону эта ватага как сгодится. Ведь недаром я сюда приехал, не напрасно у хана шерть на дружбу взял. С весны, я думаю, Иван Васильевич по Орде ударит. Ежели Сокол с ватагой будет на Дону…
— Понял мысли твои, боярин. Тогда, стало быть, ватагу надо осброить как следует.
— Своевольно из казны, доверенной мне государем, я тебе деньжат оставлю, а ты купишь для ватаги оружие да тайно им и передашь.
— Сделаю, боярин. Знаю — против извечного врага русского поднимется эта сброя, я еще и из своей казны денег людишкам дам. Скажи государю — ватагу на Дон сам провожу.
— Хорошо бы с атаманом поговорить, — сказал боярин, — условиться, штоб ватагу на Дон не вел.
— Позволь, боярин, Сокола того найти немедля? — предложил Данила Гречин.
— Где ж ты его найдешь?
— Ужо найду, — и Данила выбежал из покоев.
Ждали недолго. Открылась дверь, и Гречин втолкнул высокого парня с копной русых волос на голове:
— Вот он.
— Ой, брешешь, Данилка, — проговорил Чурилов. — Это же твой конюший, что ко мне приезжал. Где же Сокол?
— Я Сокол, — просто произнес Василько, — здравствуйте, Никита Афанасьевич, и тебе, боярин, доброго здоровья желаю.