Загудела ватага. Высокий седой мужик растолкал людей, вскочил на повозку и закричал:
— Братцы! Да что же это такое? Все лето на вольный Дон собирались, соль добывали, мясо хотели солить и вдруг! Може, я домой, в родные места пробиваться хочу, а фрягам помогать — с которой стати?
— Скажи, атаман, поможем мы кафинцам богатых побить, а нам какая корысть? — спросили из толпы.
— Фрягам корысть, а не нам! — кричали со всех сторон.
— На Дон хотим!
— Веди на Дон!
— На До-о-н!
Василько стоял молча и ждал, когда ватага успокоится. Иван горячился, махал кулаками, плевал под ноги, обзывал ватажников злыми словами.
— Угомонитесь вы! Послушайте, что скажу. Заладили: «На Дон, на Дон!» Никуда не уйдет от нас этот Дон. До него еще дойти надо! Вот тут кто-то спросил, какая нам корысть, если фрягов побьем. Да тогда ведь дома, корабли, хлеб — все простым людям будет. Захотим — в городе будем жить, а нет — садись на корабли да прямехонько до вольного Дона под своими парусами.
— Скажи, атаман, — выступил вперед Грицько, — скажи, отчего посол московский и купец твой оказались такими щедрыми? Я ще ни разу не бачив купца, который вот так, за здорово живешь, покупал бы ватажникам сабли да мушкеты. Чем расплачиваться придется?
— На это я отвечу! — Семен Чурилов, засунув большие пальцы рук за пояс, заговорил степенно, не торопясь. — Мы с батей на мечи и мушкеты денег не давали, а что касаемо одежонки и товаров — наша вина. Собрали мы по малости с каждого московского купца и вот вам прислали. Извини-прости, если подарок не мил, — Семен поклонился в сторону Грицька. — Мы думали так: если русские братья своим в беде не помогут, так кто же другой поможет? На сброю деньги боярин из Москвы дал и про допомогу люду бедному кафинскому он не ведал. Боярин при мне сказал: «Купите нашим русским людям хорошую сброю — пусть на Дон пробиваются. Здесь им не место». Вот и вся правда. А каким путем на Дон идти— прямым или через Кафу, это уж сами решайте.
Чуть не до полночи шумел круг на поляне. Ватажники выпытали у атамана, Ивашки и Семена Чурилова подробно обо всем, что творится в Кафе, Ивашка даже охрип, бранясь с маловерами. Но становилось их все меньше и меньше. Соколу люди верили. За свободу драться и другим ту свободу помочь обрести были готовы.
* * *
На другое утро после круга Семен Чурилов распрощался с ватагой, а для атамана начались хлопотные дни. Людей надо готовить к походу, учить владеть оружием. Ивашка по вечерам у костра рассказывал о вольном городе и, конечно, спорил. Да и как не спорить, если теперь каждый выдумывает жить в этом городе по-своему, зачастую не совсем ладно. Взять того же Митьку. Надумал собрать в вольном городе десяток ловкачей и ездить с ними по округе — для жителей коней воровать. Ивашка говорит, что воров в вольном городе быть не может, а Митька ему свое. Дескать, у своих красть нельзя, а в чужом городе почему же не украсть, ежели для пользы дела.