— Пойдем, дед, ко мне. Я тебя молочком напою.
Когда старец поел и, собрав хлебные крошки, бросил их в рот, Ольга спросила:
— Скажи, дед, от кого ты эту песню перенял?
— В Рязанской земле, во граде Переяславе — случилось встретиться мне с другим гусляром-. Былину он с самого Дона принес и мне передал. Говорят, что сам он в ватаге Сокола был.
— Уж не дедом ли Славко его зовут?
— Так, так, доченька, дедом Славко, царство ему небесное.
— Милый дедушка! Ведь и я деда этого знала, и Сокол…
— Неправда твоя, доченька. Гусляр тот, от Дона к Москве стремившись, помер на полпути, и где тебе знать его.
В это время проснулся Васятка. Он протер глаза кулачками и занес ножку, чтобы вылезти из зыбки. Мать подбежала и помогла сыну перебраться на лавку.
— Деда Никита? — спросил мальчонка.
— Нет, это другой деда. Хочешь, он тебе на гусельцах поиграет?
Гусляр подошел к Васятке и, слегка касаясь пальцами, ощупал его лицо, ручонки и ножонки.
— Про што тебе, дитя малое, сыграть-то? Я и не знаю.
— Про Сокола спой, — тихо попросила Ольга.
И снова звенит песня о море Русском, о Черном камне, об атамане Ваське Соколе. Ольга знает, что все в этой песне, от слова до слова, — правда. И верит она, что жив ее суженый и снова придут для нее счастливые и радостные дни,