Вероника штаны натянула.
Саша привел девочку к брошенному мосту. Мост наполовину обрушился, но пара бревен не успела сгнить. Сели на бревна, над водой.
Земля лежала огромная, черная, под тенью сиреневых туч. Небо полыхало заревом, но и зарево это было темное. Горело, но не светилось. Вода под мостом – чистый деготь. Берега быстро потерялись, слились с небом.
Вероника взяла Сашу за руку и не отпускала. Саша из вежливости одной рукой наладил рожок, погудел тихонько, чтобы сумерки не потревожить.
И только Саша смолк, набирая в легкие воздуха, заурчала нестройная лягушачья музыка. Не получилось. Лягушки примолкли – то ли договаривались, как дальше играть, то ли Сашу поджидали. Саша гулькнул. И тотчас из болотных трясин квакнуло басом. Видно, сам лягушачий регент пробудился. И пошло. По всему потерявшему берега болоту волной прокатилась восторженная лягушачья трель – и разом молчок. Теперь Саша заиграл. Лягушки переждали такт, вступили и залились самозабвенно и счастливо. И опять замолкли разом – и Саша и лягушки. Заслушались тишины земли. Тишина – музыка музык, в ней всякое может зародиться. И в тот миг родилась за дальними излучинами реки короткая, призывная песнь парохода.
– Папа идет!
Отец взял недельный отпуск. Он, прижимая дочь к груди, спросил:
– В город или здесь поживем?
Вероника знала: на берегу, в темноте, затаясь сердечком, ждет ее решения Саша.
– Поживем здесь, – сказала она легко.
Пришел-таки, куда же денешься, пришел день расставания. Был август – месяц звездных дождей.
Сидели в копне сухого клевера. Знали: завтра вечером они будут далеко друг от друга. Вот и молчали. Упала звезда, еще мелькнуло, еще.
– Сколько падает звезд, а я никак не загадаю, – пожаловалась Вероника.
– Ты приезжай в Починок, – сказал Саша. – Пусть хоть сколько лет пройдет, хоть три года, хоть десять… Я тебя буду ждать.
Вероника легла на копну – смотреть в небо. Он лег рядом.
Звезды в ту ночь никак не держались – падали, падали…
– Звездная музыка тоже есть, – сказал Саша. – Когда ты приедешь, я разгадаю для тебя.
– Ве-ро-ни-ка! – раздался голос в ночи.
– Зовут! – Девочка съехала с копны, сказала быстро: – Ты хороший, но робкий. Ты ни разу не догадался, что меня можно поцеловать.
Она побежала, но остановилась. Ее платье мерцало в темноте, как светятся березовые пни.
– Когда я приеду, тогда! Запомнил?
– Запомнил, – дрожа губами, выдохнул Саша.
Утром Вероника махала платочком с отцовского мостика. Саша был среди провожающих. Он принес рожок, хотел подарить Веронике, но все на него оборачивались.
– На Сашке-то лица нет, – услышал он. – Ишь как привязался!