Ты плыви ко мне против течения (Бахревский) - страница 147

Ей казалось, весной колючки ее узнаю́т. Она приходит к ним в степь, и цветы радуются ей. Это ведь видно! Видно, когда цветку хорошо, а когда нехорошо.

Загадку свою она так и не разгадала.

Прошли дни, прошли годы…

Девочка стала девушкой, но её по-прежнему звали Колючка.

Однажды город приготовился к большому празднику. Все устремились в парк на берегу моря, где под открытым небом должен был состояться великолепный бал. А Колючка шла в другую сторону… В степь…

Села она возле своих ненаглядных страшил, села и сказала:

– Ах, колючки, колючки! Не знаете вы моей горести.

И вдруг колючки расступились перед ней. Она шагнула в их круг и увидела… А вот что она увидела, и не знаю. Я колючек не поливал, не жаловал любовью. Я обходил их стороной.

Знаю другое: Колючка словно заново родилась! Прошла она по городу, такая гордая, такая загадочная и прекрасная, что от нее глаз отвести не могли. В волосах у нее был цветок татарника.

Многие девицы тотчас кинулись в степь за колючками, да только руки покололи: не дались им колючки, никак не дались.

На том празднике гостем города был очень знаменитый и очень молодой космонавт. Он тоже не мог глаз от Колючки отвести. Перед космосом не робел, а вот когда подошел к Колючке пригласить ее на вальс, голос у него дрогнул.

Ах, как они танцевали! Кружились, кружились и унеслись. Наверное, в космос. Ведь они были счастливы!

А в городе остался портрет Колючки. Один художник успел нарисовать ее на том празднике.

Иных перед портретом разбирает досада. Почему тайна не далась им, почему обошла? Из-за того, что они, умные люди, чертополох и бурьян стороной обходят? Из-за такой чепухи?

Вздор! Вздор!

А другие смотрят на портрет – и тайна нашей Колючки начинает светиться в их глазах. Как это происходит, не знаю. Но многие, многие – я сам видел – уносят в себе тот удивительный, ни с чем не сравнимый свет.

Девочку звали Паня. Прасковья, значит.

Паня раскинула руки и по бревнышку перешла речку. Речку можно было бы и перескочить, но берега топкие, осока колкая. У реки быстрое имя Востырь, течет незаметно как, но все-таки течет. Речка темная, а вода светлая.

Черные мохнатые бабочки вились вокруг одной и той же кашки, садились, взлетали, то одна сядет, то другая, то вместе. Может, из-за этого цветка поспорили, чем-то он лучше других показался им, а может, ворожили. Подумала так Паня и пожелала, чтобы с ней сегодня же случилось хоть какое-нибудь, а все-таки чудо. Пожелать легко, да толку-то!

Тут ведь кто его знает?.. Очень уж как будто пожелаешь, а – ничего. Совсем ничего! А то как бы и без заботы, а чудо само тебя уже ищет.