Марина никак не отреагировала на сей, как ей показалось, сомнительный комплемент. Ей очень хотелось узнать, что же с ней будет дальше.
– И что же теперь со мной будет? – спросила она.
– С вами? – переспросил Велиор. – С вами всё будет прекрасно. В доказательство я оставлю вам портрет, а себе оставлю копию, которую так любезно выполнил ваш… э-э-э… избранник.
Марина молчала, она просто не знала, что ей на это ответить. Велиор её молчание понял по-своему.
– Не знаете, что сказать? Или вам мало моего слова? Если так – извольте!
Над протянутой рукой Велиора из ничего появился подписанный Мариной «чек», какое-то время, чуть колыхаясь, повисел в воздухе, затем вспыхнул и, не оставив даже пепла, исчез. Марина и ойкнуть не успела.
– Спасибо, – тихо пропищала она, чувствуя в горле поднимающийся из-за грудины комок.
Велиор поморщился:
– Таким, как я, спасибо не говорят. Но, всё равно, пожалуйста. Кстати! Давайте-ка продолжим! Время дорого!
Ошалевшая Марина встала, подошла к мольберту, взяла в одну руку кисть, в другую – уже порядочно измызганную палитру, и попыталась что-нибудь изобразить. Первые же мазки вышли коряво: руки вдруг перестали слушаться.
– Какие-то проблемы? – поинтересовался Велиор.
– Всё в порядке, просто не могу собраться, – ответила Марина.
– Без проблем, я вам сейчас помогу…
– Каким это образом?
– Сейчас узнаете, – Велиор состряпал на лице нечто похожее на улыбку. – Вы, наверное, слышали, что все значительные произведения искусства создавались в периоды влюблённости авторов.
– Слышала, – с готовностью отозвалась Марина, – но я в это не верю.
– Разумеется, не верите. Многие, знаете ли, не верят… вот вы, Мариночка, говорите, что влюблены…
Такой переход её немного встревожил. Марина осторожно выглянула из-за холста:
– Да… а что?
Велиор вдруг наклонил голову вбок, как делают дети, когда хотят поглубже вглядеться в суть вещей.
– А вы уверены, что у вас с ним всё по-настоящему? Может, вам просто кажется? Вам, вообще, есть с чем сравнивать?
Это была уже наглость. Усомниться в том, что у молодой женщины не было в жизни любви, то же самое, что спросить у московского чиновника, брал ли тот когда-нибудь взятки. Марина бросила в своего мучителя испепеляющий взгляд, но тот рассеялся, не пролетев и половины дистанции до цели. Велиор был слишком хорош, чтобы в него швырялись такими взглядами. Марине неожиданно стало стыдно за содеянное. Она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которая случайно сделала какую-то непростительную детскую шалость в отношении горячо любимого человека.