Вскоре отец вконец разочаровался в этой «реформе» тоже и в целом в хрущёвских начинаниях. Сыграли решающую роль «полководческие способности» верного «ленинца», как Никита себя именовал, и жуткий хлебный кризис. Это были буквально тропические ливни, омывшие многие добродетельные души. Такая же история примерно произойдёт при Горбачёве, про перестройку которого один украинский сатирик писал и пел (он был ещё и артист): «Ты ж мене пидманула, ты мене пидвела!»
Отец этого не знал (я не хотел его волновать), но я в 17 лет уже написал злейшую антихрущёвскую басню «Лев и свинья», которую читал (где бы вы думали?..) на Дворцовой площади сотням слушателей! Она была не без находок чисто стихотворно-сатирических, но самое удивительное в том, что парень в этом возрасте в то время писал: «АЛев не умер – ону6ит!» Фантастическое предвидение: сейчас уже почти доказано, что Сталина отравили Хрущёв и Берия тяжёлой водой, которая в аптеках не продавалась, а была только в зоне атомных реакторов, а ими в целом руководил Берия. Отсюда и совершенно неожиданный инсульт!
Резонно спросить: «Говорили ли мы о политике?» Безусловно, и – с моего довольно раннего возраста. Лично со Сталиным отец знаком не был, но как секретарь партийной организации при сперва Фадееве, а затем – при Соболеве, который к тому же был беспартийным, в верхах бывал в разные годы. Неоднократно и весьма доброжелательно общался с Кировым, более официально – со Ждановым, лично знал Орджонихидзе (между прочим, негодовал, когда в одном фильме авторы показали НЕ ТОГО Серго!), об Орджонихидзе как собкор «Известий» на Донбасс отец отзывался неизменно не только тепло, но даже, я бы сказал, сердечно. Из полководцев лично знал Жукова, Говорова, Мерецкова, Василевского. И это – при его очень скромных воинских званиях! Я уже не говорю о Котовском, с которым у отца установились почти товарищеские отношения. О командармах, начдивах, командирах полков и говорить не приходится: отец знал многих и со многими был в неформальных отношениях, выступая даже не столько как корреспондент, сколько как писатель.
Если же говорить о генералах от литературы, то и тут имён немало: Леонид Леонов, Константин Федин, аварец Расул Гамзатов, таджик Джалол Икрами, даргинец Ахмедхан Абу-Бахар, киргиз Чингиз Айтматов (отца бы хватил сердечный приступ, если бы он узнал о том, что весь советский сражающийся с фашизмом народ Айтматов посмел назвать в конце своего пути «МУСОРНЫМ ВЕТРОМ», зайдя в полный идейно-политический и художественный тупик)… Я уже не говорю о многих менее звучных именах.