– Мне ничего не требуется для обряда, который я не собираюсь проводить.
– Я принесу вам крест, евангелие и все остальное, только перечислите.
– Я уже сказал вам, что мне ничего приносить не надо. Святой обряд не выполняют на месте пыток.
– Это чистилище, а не место пыток. Здесь я отделяю зерна от плевел.
– Много зерен вы просто уничтожаете.
– Прошу вас, не говорите больше так. Я вас покидаю, даю вам время на размышление, следующей ночью приду опять.
– Ради этого можете не приходить.
– Хочу вас предупредить, что о моем посещении вы не должны никому говорить, об этом знаем только мы двое и Бог.
Он вышел и запер дверь. За все время нашего разговора надзиратель не появлялся. Думаю, Вуйкович приказал, чтобы той ночью к моей камере никто не приближался.
Да, доктор, вы правы. Он послал меня в карцер только затем, чтобы там я его исповедал. Утром мне принесли завтрак, неожиданный в здешних условиях: жареный картофель с колбаской и салат из помидоров. Надзиратель принес его по приказанию Вуйковича. Другие заключенные могли только мечтать о подобном. Дал мне и воды. От еды я отказался, воду взял. Было бы не по-людски так питаться, когда мои товарищи умирают с голоду.
Следующей ночью я пытался оставаться спокойным, но мне это плохо удавалось. Я нервничал. Задавал себе вопрос, почему этот палач привязался именно ко мне. Не верится, что я первый священник, который оказался в этом лагере. Скорее всего, все предыдущие отказались от просьбы освободить его душу от страшных грехов.
Я был голоден как волк. Спать не мог, ходил тудасюда по камере. Через окошко видел звезды на небе, стал на колени и помолился:
«На Тебя уповаю, Господи!
укрепи дух мой, дай мне силы одолеть злые искушения,
остаться человеком перед лицом Твоим».
Где-то около полуночи сон одолел меня. И тут раздались шаги, которые меня разбудили, кто-то приближался к камере. Я знал, что надзиратель не ходит в такое время. Дверь распахнулась, на пороге стоял Вуйкович. Приветствовал меня с улыбкой. Мучитель улыбался своей жертве!
– Отец, как вы спали? – спросил он меня.
– Никак.
– Почему вы отказались от еды, которую я вам послал? Вы это заслужили.
– Ничего отличного от других я не заслуживаю, ответил я ему строгим голосом.
– Заслуживаете, еще как.
– Пока мои товарищи едят баланду и умирают с голоду, я тоже буду голодать.
– Ну, думаю, у вас было достаточно времени на размышления, – продолжил он и положил на столик сверток.
– Нет смысла размышлять о том, что уже решено, ответил я ему.
– Вот, я принес вам сырный пирог, настоящий, сербский, такой когда-то наши бабки делали. Еще теплый.