Я повернулась к нему лицом, голова мужчины была по-прежнему опущена.
— Что? — быстро спросила я и наклонилась, пока мои колени не упали на землю, я молилась, чтобы он заговорил снова.
Его пальцы сжали банку, он наклонился в мою сторону.
— Деньги, — прорычал он.
Я заметно вздрогнула от глубокого тембра в его дико звучащем голосе. Он был первобытным, животным. Я хлопнула рукой по груди, чтобы задышать. Потом опустила глаза, чтобы попытаться встретиться с ним взглядом, но его подбородок опускался до тех пор, пока не коснулся груди. Он чувствовал, что я пытаюсь посмотреть на него и не позволил мне этого.
Мои легкие наполнились влажным ночным воздухом, и, чувствуя их боль, я спросила:
— Деньги? Тебе нужны деньги?
Мычание сказало мне, что я была права, и я наклонилась ниже.
— Сколько?
Ничего не происходило в течение нескольких секунд, прежде чем его грубые руки отпустили банку, он полез в карман и вытащил потрепанную бумажку. Он протянул мне ее. Я потянулась за обрывком. Когда мой палец коснулся его, меня будто ударило током. Я почти отскочила по инерции. Он, должно быть, почувствовал то же самое, потому как не успели наши пальцы соприкоснуться, он отдернул руку и сунул ее в карман.
Дрожащими руками я развернула мятую бумагу, и посмотрела на цифру: десять тысяч.
Мои глаза посмотрели на человека, чьи полные губы были поджаты.
— Десять тысяч? — прошептала я, но он ничего не сказал. — Десять тысяч? — спросила я громче, передавая свое недоверие. — На что тебе нужна такая сумма?
Его свободная рука медленно сжалась в кулак, из-за чего кожа на руке треснула и пошла кровь. Меня охватил страх, когда я посмотрела, как капельки падают на сухую земле.
— Месть, — прорычал он.
Я поразилась тяжести в его голосе, но его грубый голос зажег искры в животе.
— Месть? — прошептала я в замешательстве, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.
Его рука разжалась и вновь вернулась на банку.
— Месть... месть человеку, который солгал.
Я медленно встала, не зная, что делать, не зная, было ли у меня право «финансировать» его... месть. Я снова захотела его расшевелить, но он был неподвижен, как статуя. Я посмотрел вниз на деньги в банке. У него было около пятидесяти долларов или около того. Он никогда не соберет нужную сумму на улице.
Это было безнадежно. То, что он делал, было безнадежно.
Я провела рукой по волосам и чуть не рассмеялась. Что, черт возьми, я делаю? И я серьезно подумываю дать ему десять тысяч? Для мести? До сих пор сама мысль об этом должна была заставить меня пуститься наутек, но я — принцесса Братвы, единственная дочь Пахана. Месть кормит нас; она гарантировала, что мы доживем до завтрашнего утра. Месть была стилем жизни, наследием моей семьи.