Если хозяин проявлял определенный интерес к синтету, и дело доходило до чего-то серьезного, у искусственного существа могло проявиться ответное влечение к человеку. До того момента — даже если будет испытывать естественные желания, то к сородичам, а не людям.
Случаи же изнасилования синтетов людьми всегда были непредсказуемы, и все производители снимали с себя ответственность за последствия. Поведенческая программа могла сбиться, скрипт мог сработать с прямо противоположным эффектом, случались даже случаи побега или агрессии синтета.
Все производители писали инструкции на этот счет, и «Хасбро» не были исключением. Потому что определенный интерес отдельных людей мог распространиться на что угодно.
Но так называемый «стоп-скрипт» присутствовал в поведенческих программах всех синтетов, за исключением изначально предназначенных для соответствующей деятельности, вроде неко-рабынь или принцессы Молестии.
— Прости, — сказал задумавшийся было Виктор, — это случайно.
— Н-ничего, — ответила пони, переступив на месте, — когда будешь смывать пену, сделай воду попрохладнее, пожалуйста.
— Не вопрос.
* * *
Вскоре Лира была отмыта дочиста, вытерта огромным полотенцем и высушена феном. Гриву и хвост она расчесала сама, и Вик только подивился, как искусно работал рог, в телекинетическом поле которого порхала щетка для волос.
Рог единорогов был просто произведением искусства биотехнологии. Мог генерировать слабенькое силовое поле, выдаваемое за телекинез, делать свет и еще какие-то незначительные фокусы. У пегасов в крыльях стояли антигравитаторы с резонаторами в виде перьев. У аликорнов было и то, и другое.
Невозможность же сложной магии для «попаданцев» объяснялась инструкцией просто: в мире людей магии очень-очень мало.
— Хочешь одеться? — спросил Виктор.
Чистая и расчесанная пони выглядела блестяще. И одновременно — трогательно. Особенно когда так по-девичьи крутилась перед зеркалом.
— Одеться?
— Да. Я приготовил для тебя кое-что.
К каждой пони всегда шел набор необходимых вещей. Одежда тоже входила в него. У Лиры была белая туника, и какое-то выходное платье.
А еще четыре длинных носочка. Белых, с полосками в цвет шерстки.
Единорожка спросила:
— А зачем? Мы идем куда-то?
— Не совсем. Понимаешь, в нашем мире без одежды ходят только неразумные животные. А разумным существам принято одеваться.
— Поняла, — заулыбалась поняша, — а ничего, что я… ну…
Она замялась.
— Голая? — подсказал Виктор.
— Да!
Человек почувствовал, как на сердце теплеет при взгляде огромных глаз.
— Ничего. На пони это распространяется не строго. К тому же, в нашем мире ты как бы родилась заново, так что не считается.