— Вы тоже из Озера?! — Лира чуть не поперхнулась чаем.
— Твой друг очень беспокоится за тебя, Лира, — сменила тему принцесса, — и учитывая то, что я услышала, ты нуждаешься в чем-то большем, чем просто объяснения.
— Конечно! Ваше Высочество, это…
— Поверь, моя маленькая пони, в этом мире немало хороших людей, и лучшее, что могут дать пони взамен — частичку дружбы и любви. И пони за оба периода истории сериала принесли людям очень много и того и другого. Это немало.
Лира прикрыла глаза, и перед взором вновь встал мрачный каземат, наполненный сдавленными стонами и ударами плетей.
«Ты плохая, плохая пони!» — резанул слух грубый голос из воспоминаний…
— Если пони принесли людям так много любви и добра, почему некоторые из них так обращаются с нами? — тихо спросила единорожка.
Принцесса глубоко вздохнула и помедлила, обдумывая ответ.
— Многие люди попросту не понимают того, чему пытаются научить их пони. Или понимают превратно. Но мы не можем из-за этого просто взять и отвернуться от них.
— Но за что? — в голосе единорожки послышались слезы, но она сдержалась, — Откуда эта ненависть?
— В том-то все и дело, Лира Харстрингс, — в голосе аликорна послышалась неподдельная боль, — Многие из людей облекают свою любовь в такую уродливую форму. Просто потому что не умеют иначе.
— Но тогда что мы можем сделать, если люди так извращают понятия добра?
— Мы? Мы можем нести любовь и дружбу, как и раньше. Как и более ста лет назад. И если хоть один человек изменится из-за этого к лучшему, это уже будет нашей победой.
— Но принцесса! Вы не видели ту Флаттершай!..
Селестия обняла Лиру крылом и ткнулась мордочкой в бледно-зеленую гриву.
— Я видела многое, маленькая пони, — почти прошептала Селестия, — В том числе и то, что предпочла бы не видеть никогда. Но раз уж такое зло существует, мы не можем просто сделать вид, что его нет. К тому же, отчасти ты права, и некоторые люди просто ненавидят всех, кто не похож на них. Если бы не было пони — они ненавидели бы кого-нибудь еще. К прискорбию, такова природа большинства людей…
Аликорн чувствовала, как единорожка под крылом начинает вздрагивать от сдерживаемых рыданий.
— Но почему Вы не вмешаетесь, принцесса? — спросила Лира, — Там было столько боли, столько страха! Я как будто сама перенеслась туда, в темницу, на растерзание чудовищам в облике людей…
Селестия вздохнула, будто единорожка затронула слишком тяжелую тему. И когда аликорн заговорила, в голосе было обреченное бессилие:
— Лира, здесь я принцесса только в стенах «Маяка». Брони почитают меня и уважают, но, по сути, хозяева здесь — они. За пределами клуба все совершенно иначе. И я приняла это. Ради блага моих маленьких пони и ради тех, кому мы уже принесли свет дружбы. Здесь моя магия не может двигать солнце и менять мир.