— Ошейник.
Короткий ответ потряс Лиру до глубины души. Хорошо, если принять очень-очень гибкую мораль, можно понять чересчур близкие отношения между пони и человеком. В конце концов, любовь не разбирает видов. Но надеть ошейник на жеребенка?
— У меня для т-тебя будет новость, — процедила Рейнбоу Дэш и наклонилась к единорожке ближе, — Никакой Экв-вестрии… просто НЕТ. Все это — человеческая обманка, игра. Чтобы р-развлекаться. Раньше был только г-гребаный… м-мультик. Теперь — мы. Синтеты. Игрушки для человеков… ик!
— Я не игрушка! — резко ответила Лира, — Я живая и помню дом!
Рейнбоу вновь разразилась издевательским хохотом.
— Ой, не могу!.. Дом она помнит! Да ты родилась в тот момент, когда… ик!.. Ув-видела своего… хозяина! Все что было до того — ис… ик!.. куственная память, ложь, чтобы ему… ик!.. в-веселее было играть с-с… с тобой! Наив-вная… ик!.. лошадка…
Лира почувствовала, как едва начавший выстраиваться мир снова начинает рушиться. Это не могло быть правдой. Это было слишком чудовищно, чтобы ею быть.
Золотистые глаза повлажнели, гладя в затуманенные алкоголем рубиновые.
— Д-добро пожаловать… в-в реальный мир… мать твою, — проговорила Рейнбоу, — Сэм, еще!
— Кажется, тебе уже хватит, Дэш, — заметил тот, — как бармен я не возражаю, но ты никогда столько не пила.
— Я никогда столько не ЖИЛА, разорвать мою задницу!.. Насрать! — копыта грохнули о стойку, привлекая несколько сторонних взглядов, — Наливай, Сэм, черт тебя подери! Давай сюда это гребаное виски!
Лира, отшатнувшись, начала пятиться прочь. Она думала, что человеческий мир уже показал ей все неприглядные грани, но если то, что сказала Рейнбоу, правда…
Единорожка с надеждой посмотрела на Сэма, но тот пожал плечами:
— Раньше или позже ты узнала бы истину. Смирись с этим, поняша. Потому что выбора все равно нет.
— Нет! — почти крикнула Лира, — Нет, этого не может быть! Это неправда! Я не верю!..
В слезах она бросилась к выходу. Она ждала угроз, смеха, даже погони, но атмосфера «Пони-Плея» не изменилась. Все так же шумела музыка, а с арены раздавались хлесткие удары, звон металла о металл и крики делающих ставки людей и пони. В воздухе витал запах курительных зелий и алкоголя, слышался смех и прочие звуки, сопровождающие повседневную жизнь заведения…
Всем было все равно.
Миру людей было все равно.
Вслед единорожке лилась мрачная, злая музыка, и угрюмый хор выводил:
— In the Rainbow Factory, where your fears and horrors come true…
In the Rainbow Factory, where not a single soul gets through…
Лира выбежала из бара и, не разбирая дороги, помчалась куда-то, захлебываясь рыданиями.