Она послушно выбирается наружу.
— Идем, тут удобней будет, — они скрываются из вида, и только голос мужчины еще доносится. — Вот здесь, разборчиво и по буквам: фамилия, имя. Чтоб не было у нас разночтений…
Дверца захлопывается. Они ждут, напряженно прислушиваясь… И ничего больше не слыша. А «автобус» вновь взмывает в воздух.
— Это не гостиница, — Даша почти плачет. — Что угодно, только не гостиница.
— Надо не выходить, — предлагает молчавший до того парень. — Или выходить только всем вместе. Они же обещали поселить нас всех вместе, а сами…
— Да пусть объяснит, что вообще происходит, — Анина соседка справа решительно привстает и стучит в перегородку, отделяющую их от водителя. — Эй, зачем вы оставили тех ребят? Почему высаживаете по одному? Куда вы вообще нас везете?!
— В гостиницу, — перегородка отдергивается, их сопровождающий, оказавшийся еще и пилотом, смотрит на девчонку, словно на таракана. — Сядь, помолчи. Мешаешь.
Девочка садится, буквально падает на свое место и больше не произносит ни слова. Остальные тоже молчат, испуганные, подавленные.
Остановка. И еще один хвостатый мужчина с пилотом. Вот только пилот в этот раз не безмолвствует.
— Вот, прекрасный экземпляр, — ловко нагнувшись, хватает за предплечье девочку, что посмела требовать у него ответа и выволакивает наружу. Дверца закрывается, но они еще успевают услышать, — а вы посмотрите, какие уникальные характеристики. Для ее возраста…
Они опять улетают.
— И как же «все вместе»? — растерянно спрашивает Аня.
Мальчишки молчат. И только Даша — жалобно, растерянно:
— Ноги не идут…
Аня только кивает. Страшно. Безумно страшно.
Еще посадки, высадки, взлеты… Их остается двое. Забрали Дашу, забрали мальчика, чьего имени Аня так и не узнала. А у последнего решила все же спросить:
— А тебя как зовут?
— Никита. А ты Аня, да?
— Да.
Помолчали.
— Вот и все, Ань, — негромко заговорил Никита. — Открывается дверь… Одного из нас просят выйти подышать кислородом… И мы никогда больше не увидимся…
— Нет, — она уже понимает, что да, но признать это еще не готова. — Нет, увидимся, завтра, они же обещали. Или послезавтра, ну, когда самолет починят…
— Из Сибирии не возвращаются, — он тихонько качает головой. — Они просто на стали сеять панику… А сами… похоже, по хозяевам раздают. Заметила — мужчины девочек берут, женщины мальчиков?.. В личную собственность, точно… А что у них тут принято делать с пленниками, можно только догадываться. Не зря про них столько слухов ходит…
— Перестань. Слухи ходят от незнания. Вот и ты ничего не знаешь, и сеешь панику, — Ане от всего происходящего и так было жутко, а слова Никиты слишком походили на правду. Ту страшную правду, в которую до последнего не хочется верить, которую напрочь опровергали слова Рината… Но слова Рината оказались просто словами: то, в чем их везли, не было автобусом, а места, где оставляли, не были гостиницами. А из Сибирии еще никто и никогда не возвращался. — И при чем здесь — мужчина, женщина? Совпало просто…